Уроки ирокезского
Шрифт:
Рабочий день выдался у Дмитрия Павловича весьма насыщенным. Впрочем, насыщенными были и все предыдущие дни, и все предыдущие недели, и предыдущие месяцы. Вообще последний год оказался настолько… полон всего необычного, что Дмитрий Павлович решил было, что ничего более удивительного уже не случится.
В самом деле, человек, еще два года назад построивший свой первый самолет – под руководством Делоне и с товарищами, конечно – вполне мог рассчитывать, что его знания будут страной востребованы. Возвращаясь из Лиона, где после института он дополнительно изучал аэродинамику, Дмитрий Павлович собирался переехать в Петербург – где, по слухам, российские энтузиасты воздухоплавания собирались выстроить
Моторы – это было серьезно. Семидесятисильный "Анзани", который Дмитрий Павлович использовал в своей первой машине, стоил более двух тысяч рублей… а потому аэроплан Г-первый совершил всего три полета: мотор пришлось передать следующей машине. Если же в клубе мотор дают насовсем… ну, хотя бы на время, достаточное для доводки аэроплана, то и выбирать не из чего получается.
О переезде в Москву Дмитрий не пожалел. В клубе и в самом деле отнеслись к его увлечению с пониманием. Даже выделили двух рабочих, помогавших строить аэроплан – точнее, выплачивали рабочим, найденным самим Димой, приличное жалование. О бесплатном пользовании очень неплохими мастерскими и говорить не приходилось, там ведь даже материалы, для постройки аэропланов нужные, выделялись без денег. Все, включая очевидно очень недешевые колеса из алюминия! А мотор… семидесятисильный мотор! Хотя, конечно, канцлеру наверняка и с бесплатных моторов была изрядная выгода: делались-то они на его заводах, а каждый аэроплан – это же реклама! Хотя… Дмитрий, ранее считавший, что иностранный мотор всегда будет лучше российского, мнение свое уже поменял. Да и какая разница: самолет (так в клубе именовали аэропланы – говорят, по приказу канцлера), выстроенный Дмитрием Павловичем, весной участвовал в перелете из Москвы в Санкт-Петербург. И мог занять первое место!
Не занял, но на вопрос "что помешало победить", Дима предпочитал не отвечать. Ну да, авиаторы – тоже люди… им тоже иногда потребно справить нужду. Приземлившись на каком-то проселке, Дима сломал стойку шасси и потерял почти два часа, вырезая подходящую палку из придорожного деревца и приматывая ее проволокой к поломанной. Горько при этом жалея, что не взял "стандартную" стальную стойку, стараясь сделать машину как можно более легкой…
Тем не менее через неделю его посетил какой-то господин – судя по выправке, военный – и поинтересовался, не желает ли Дмитрий Павлович "всерьез заняться проектированием самолетов". Пояснив, что "всерьез" – это уже для армии, что повлечет некоторые ограничения на свободу перемещения… то есть за границу будет лет несколько ездить нельзя. Но зачем авиаинженеру заграница? Вон, уже и моторы русские не хуже тамошних делают…
В поезде Дмитрий в мечтах рисовал новейшие, им придуманные и всей стране известные, аэропланы. Способные перевозить со скоростью больше ста километров в час двух, а то и трех человек. С пулеметом – ведь аэропланы-то военные… правда, пока Дима пулемет видел лишь на картинке, но ведь покажут ему и настоящий!
Однако реальность разбила восторженные мечты молодого авиатора: его мало того что просто включили в группу военного авиаконструктора капитана Свешникова, да еще вместо самостоятельной работы сказали "смотреть, что делаем, изучать основы конструирования". Ему – построившему уже два самолета!
Впрочем, увидев, какие самолеты изобретает команда Свешникова, Дмитрий осознал, что учиться ему предстоит очень многому. Хотя и его знания оказались
А приехал он принимать уже готовую машину. Оказывается, он не только книжки умеет или указы дурацкие писать: канцлер сам сел за штурвал и провел машину по кругу. А затем – что повергло Дмитрия в уныние – его в кабине заменила молодая женщина, которая в небе такое вытворяла! Даже Свешников глаз от летящей машины оторвать не мог – наверняка начальник группы и не предполагал, что новая машина на такое способна!
Однако на собрании после обеда вся радость создателей самолета улетучилась – из-за отзыва канцлера:
– Мне кажется, что вы слегка с этой машиной погорячились. Я же просил не рекордный самолет построить, а наоборот грузовой. Результат, как говорится, на лице: управление тяжелое, морда красная… значит так, ставьте гидроусилители, салон отделайте поуютнее, кресла поставьте поудобнее – и передавайте машину в гражданский флот, армия ее не принимает.
– Но почему! – взвился Свешников, – машина-то хорошая! Триста пятьдесят километров…
– Летает быстро, да. Но недалеко. Я просил что? Три тонны на полторы тысячи километров, пусть и не очень быстро. А тут что? Меньше двух тонн и хорошо если на девятьсот километров…
– Тоже немало…
– Свешников, ты же офицер? Скажи мне, будет у солдатиков время и желание на войне строить взлетки по километру длиной? У тебя же машина с полной загрузкой на разбег требует почти девятьсот метров! Пассажиров возить – машина хорошая, но армии нужен не лимузин, а телега… вы что-то хотите возразить, Дмитрий Павлович?
– Нет… просто я считал разные варианты, и мне кажется, что если немного увеличить крыло и перекомпоновать кабину, то на тех же моторах можно будет выстроить нужную вам машину. Про разбег, правда, я ничего сказать не могу, и скорость будет вероятно ниже двухсот километров, но три тонны…
– Хорошо. Капитан… майор Свешников, заканчивайте машину в пассажирском варианте, сроку вам три месяца. А господин Григорович назначается начальником группы проектирования транспортной машины.
Когда канцлер уехал, Дмитрий подошел к бывшему уже начальнику:
– Извините, Алексей Сергеевич, я не хотел… Ваша машина все равно…
– Да брось, Дима. Я – летчик, не инженер всяко. Да и машина эта – тоже не моя, как и все остальные. А теперь у нас будет и своя машина… твоя будет, а я, как закончу с гражданкой, сам к тебе приду ее испытывать.
– Не ваша? А как же…
– А так. Канцлер не меня ругал – себя. Тут все машины пока – его. Мы ему только помогали – а теперь будем помогать тебе. Так что главное – не оплошай! Ну и насчет стола распорядиться не забудь…
Хорошо все знать заранее – то есть хорошо заранее знать хотя бы капризы погоды. Потому что "всё" успеет сто раз поменяться если хоть что-то новое делать, а вот погода – погоде на любые мои действия плевать. Зато людям эти мои действия могут доставить несколько приятных минут.
Когда осенью в Керчь, Севастополь, Симферополь да и во все другие города Крыма начался массовый завоз угольных брикетов, то довольно много народу повеселилось за мой счет. А накал веселья пришелся на ноябрь – когда в крымские города стала поступать снегоочистительная техника. Правда, гарнизонное начальство резко пресекало подобные шутки в армии и на флоте, так что полтораста тысяч комплектов ватных штанов и курток с новенькими шапками-ушанками предметом шуток все же не стали. То есть поначалу не стали, а потом уже стало вообще не до шуток…