Уроки ирокезского
Шрифт:
– Их, я думаю, и ваши студенты доделать смогут, при участии других преподавателей кафедры. Даже не доделать, а переделать: нынешние проекты не годятся, я чуть позже расскажу почему. Впрочем, возможно, и даже скорее всего, нынешней вашей работе мои предложения не только не помешают, а даже напротив, поспособствуют. Мне нужны именно мосты.
– И именно на Московской окружной дороге? – удивился Лавр Дмитриевич.
– Не только. Первое мое предложение заключается в том, что вы сделаете проекты типовых пролетных строений железнодорожных мостов.
– Каких мостов именно?
– Железнодорожных – не
– Для тяжелых паровозов? Американского типа?
– Нет, именно для товарных эшелонов. С вагонами общим весом до девяносто тонн, с полным весом эшелона до пяти тысяч тонн.
– Это где же…
– Это очень скоро много где. А первым делом – если говорить о самых больших пролетных строениях – на мосту через Амур в Хабаровске.
– В подарок японцам? – не удержался от усмешки Проскуряков.
– Я гляжу, московские газеты совсем за новостями не следят. Японцы через месяц уже капитулируют, а мост строить – года два потребуется. Но – потребуется, а для проектирования такого непростого сооружения я, кроме вас, инженеров просто не найду.
– Предложения действительно интересные… а третье какое?
– А третье вовсе не срочное, но думать о нем можно начинать уже сейчас. Россия – она большая, рек да оврагов в ней много, а мостов потребуется еще больше. Причем не только железнодорожных, так что я думаю через год-другой было бы полезно создать отдельный проектный институт, только подобными работами и занимающийся. Институту потребуется грамотный руководитель – причем грамотный не хозяйственник, а именно инженер – и вы могли бы таким стать. А еще институту потребуются уже десятки инженеров – не сразу, но потребуются. И посему я бы вас попросил в обозримые сроки – скажем, к новому учебному году – составить предложения по резкому увеличению числа обучающихся в вашем институте. На вашей кафедре, но я с удовольствием изучу и предложения со всех других кафедр.
– Ну что же, подумать можно… – в голосе Проскурякова прозвучала нотка "привычного разочарования". Да, я еще "в той жизни" сталкивался: предложений от руководства института властям было немало, чего не скажешь о реакции этих властей.
– Лавр Дмитриевич, лично я получаю удовольствие не от чтения веселых записок. Если вы не в курсе, то сообщаю: я в писателях числюсь и сам много сказок написать успел – но исключительно из-за гонораров. А удовольствие я получаю делая сказку былью. Николай Павлович сказал, что в Росси две беды – дураки и дороги, и я надеюсь, что со второй вы мне поможете справиться. Ну а с первой… первой придется заниматься мне. Кстати, летом я намереваюсь начать строительство трех больших дорог, – я протянул Проскурякову толстую папку – здесь детально описано какие. К работе на летнее время приглашаются все преподаватели и студенты института, тут написано на каких условиях. Не сочтите за труд, сообщите всем в институте об этом. А о предложениях моих подумайте пока, когда надумаете – обратитесь в трамвайное управление в Москве,
– Хорошо, я подумаю… хотя, пожалуй, и соглашусь сделать то, что вы просите. Мне только потребуется небольшое время, чтобы кое-что подсчитать…
– Безусловно, но вы можете особо и не спешить. Сами понимаете, сначала в любом случае нужно будет выстроить сам мостостроительный завод, а это все же тоже некоторого времени требует. Вам приготовлен номер здесь, отдохните пока. Обратный поезд для вас отправляется в полночь, а если вы пожелаете погулять по Петербургу, в театры там зайти или просто в рестораны – без стеснения, скажите только любой девушке в синем мундире, какую здесь встретите – она все организует. Все расходы государство берет на себя: вы теперь человек государственный. И еще раз – спасибо, что приехали.
Ужинали мы в этот долгий день вместе с папашей Мюллером – по прибытии в столицу он сначала внимательно изучил оставленное ему в трамвайном парке задание и почти весь день его обдумывал. Так что в "Англию" он приехал с уже готовыми планами, и, буквально горя от нетерпения, поделился ими еще не выйдя из-за стола:
– Я прочитал твои предложения, и хочу сказать, что если тебе надо быстро запустить этот завод в Чудово, то лучше всего мельницы заказать в Линце. Вот только Татьяна Ивановна говорит, что денег нет, так что…
– Твой братец двоюродный оплатит, так что заказывай. Время – деньги.
– Время, которое у нас есть – это деньги, которых у нас нет. Забавно…
– А время, которого у нас нет – это деньги, которых нет и уже никогда не будет. У Отто есть деньги, причем именно мои деньги. Заказывай.
– А у него этих денег… твоих денег, много? Я бы заказал тогда и погрузчики, и еще кое-что – и тогда запущу печи уже в июле, самое позднее в августе. Причем все пять.
– Заказывай.
Вечером, когда мы уже ложились, Камилла внезапно задала вопрос:
– Саш, вот ты сказал, что у Шеллинга много именно твоих денег. Твоих, а тратить ты их собираешься, как я поняла, на строительство казенного завода. Ты пойми, мне не жалко, я просто хочу понять почему.
– Потому что, солнышко ты мое ненаглядное, сейчас и казенный завод – тоже мой. Наш. Все, что мы выстроим, будет наше. Моё, твое, Машки, Степана, девочек наших. Катино всё будет, Вовино. Папаши Мюллера, Африканыча и Оли Ивановой, Васи Никанорова… каждого нашего рабочего, каждого колхозника. Солнышко, мы отныне отвечаем за всю страну – потому что вся Россия теперь наша. И не потому, что мы теперь ей владеем, а потому что мы за нее отвечаем.
– А тебе не страшно отвечать за всю Россию?
– Очень. А тебе?
– Мне страшно только за тебя. Но ты все равно ведь справишься, а я тебе всем, чем смогу – помогу. И не только я…
– Я знаю. И ты поможешь, и папаша Мюллер, и Африканыч, и все, кто в городках наших работает… помощников уже много. Так что бояться нечего – просто я еще не привык. Но мы все равно победим – хотя бы потому, что деваться нам просто уже некуда.
– А когда война закончится?