Уроки ирокезского
Шрифт:
Конечно, врать нехорошо – ведь "заговорщики" реальных планов на убийство Николая все же не строили. Да, довольно многие были бы не против подобного хода событий, а парочка вообще именно смерть императора в виду и имела – что, собственно, и дало возможность дать царю "доказательства грядущего злодейства", но… Впрочем, я рассматривал свой блеф как "ложь во спасение" – подразумевая все же спасение Державы – и муками совести не терзался. Все правильно сделал. И очень вовремя.
"Дворцовый антипереворот" получился удачным: практически никто не пострадал. Детишки-то в "трамвайном городке" не только (и не столько) для парада были собраны, я был готов и небольшую революцию учинить – но получилось обойтись одним парадом.
Когда в город каждый день
Дел впереди вырисовывалась такая масса, что становилось страшно – но понятно, что если стараться делать все их сразу, то в результате не получится ничего. И поэтому начал я с самого неотложного. Девятого мая уже после обеда все столичные газеты напечатали "экстренный номер" с царёвым манифестом, а я тихо и спокойно сидел себе в трамвайном парке, набираясь сил. То есть…
Все же, несмотря на многократно прожитые годы, в душе у меня что-то еще осталось от того студента, который – до знакомства с адской машиной Фёдорова – любил и одеться получше, и в компании друзей блеснуть… ну, если не интеллектом, то хотя бы новым анекдотом. По крайней мере насчет нового анекдота у меня вышло в этот раз неплохо: в Брюсселе сразу парочка газет в вечерних выпусках поделилась с читателями информацией, что русский царь поставил канцлером "главного заборостроителя" страны и задавались вопросом, не собираюсь ли я всю Россию теперь забором огородить?
Впрочем, утром никто шутку не продолжил: все газеты – вслед за петербургскими и московскими – сообщили о высадке русского десанта на Йессо. Причем "Берлинское время" так же рассказало ("от собственного корреспондента в Токио"), что в процессе этого десантирования с адмиралом Того случилась летальная неприятность.
"Свободной прессе", как я убедился лишний раз, верить нельзя ни в чем: даже если они сообщат, что дважды два равно четырем, то и здесь обязательно чего-нибудь переврут. Ведь во время высадки отрядов Юрьева в Отару этот самый адмирал спокойно сидел себе на своем броненосце "Микаса" около островов Эллиот и ни о чем плохом даже не думал. А может быть и думал – но после того, как от десятикилограммовой кумулятивной бомбы сдетонировал боезапас броненосца, уточнить этот вопрос стало не у кого.
Вообще-то никто не собирался топить японские броненосцы, с "Микасой" это совершенно случайно вышло. Зато с остальными собравшимися в районе островов японскими кораблями все вышло правильно: специальная "вакуумная" бомба (не зря Бенсон мучился над их изготовлением и испытаниями), пробив палубу, выжигала все под этой палубой в двух-трех отсеках и даже если машинное отделение оставалось относительно целым, управлять машинами становилось просто некому. С крейсерами и броненосцами было сложнее: у этих кораблей палубы бронированными были, так что на них просто бросали "канистры" с окисью этилена – и кораблики уже сами всасывали аэрозоль через воздухозаборники котлов, а потом сами же и взрывали себе машинное отделение. Миноноскам вполне хватало и пары-тройки бомбочек по два с половиной кило, транспортам – это уж как повезет… но когда до аэродрома в Дальнем всего полчаса лету, то не повезло практически никому, так что покинуть не очень гостеприимный архипелаг удалось только трем или четырем излишне шустрым миноносцам.
Десант же проходил очень далеко от японского флота. Все мои три десятка переехавших на Дальний Восток рыболовецких суденышка еще в апреле потихоньку переместились в бухту Владимира – откуда до Отару было-то всего десять часов полного хода. И как раз через эти десять часов в японском населенном пункте с двумя тысячами жителей внезапно сошли на берег три тысячи сердитых русских дяденек с автоматическими карабинами, пулеметами, минометами, даже с японскими пушками "Арисака" – и с шестьюдесятью тракторами. А кроме них на берег сошли и шесть сотен трудолюбивых корейских лесорубов,
Правда русских солдат тут высадилось уже почти пять с половиной тысяч – а вот совершенно японского города Саппоро не стало. То есть вообще: "злые русские" подъехали на своих тракторах поближе, поставили свои минометы – и за сорок минут город просто раздолбили в пыль. Поскольку били "волной", начав с ближнего пригорода и медленно увеличивая дальность стрельбы, большая часть народу успела убежать. Как и из городка Исикири, но там даже обстреливать ничего особо не пришлось, народ и так все понял – стоило только туда прибыть парочке-другой тракторов с бронетележками и стрельнуть несколько раз очередями из автоматических дюймовок по разным административным (по крайней мере на вид) домикам.
Травин мне все по радио рассказал в красках – особо подчеркнув, что у нас потерь не было совсем. Так что на работу я поехал в настроении достаточно приподнятом, и даже не особо волнуясь по поводу предстоящего разговора. Конечно, всякое может случиться – но я надеялся, что за "предыдущие попадания" я все же неплохо успел узнать будущего собеседника. Да и детали предстоящего разговора за время пути можно еще раз обдумать…
Но все же Петербург – город небольшой, тут даже "далеко" ехать недолго выходит, поэтому на место мы приехали уже через пятнадцать минут. Так что, глубоко вздохнув, я поднялся в знакомый кабинет, где мне предстояло заняться делом. Не вообще, а самым неотложным…
Хозяин кабинета поднял на меня недоуменный взгляд: видимо, не привык, чтобы к нему народ вот так толпами шастал, без доклада. Конечно, секретарю о нашем приходе доложить "помешала" Даница, делающая, как я понял, сейчас ему замечание о некотором служебном несоответствии – но вообще-то это бардак. Который придется срочно пресекать – но это мы успеем, а пока займемся делом.
– Доброе утро, Вячеслав Константинович, я тут познакомиться зашел, а заодно и вопросы некоторые, отлагательств не терпящие, обсудить. Познакомиться раньше случая не представилось, но сейчас уж никуда не деться. Меня зовут Александр Владимирович Волков, я канцлером Империи со вчерашнего дня работаю, ну а вас мне представлять не надо. Еще раз прошу простить за вторжение: дел невпроворот, голова кругом идет… я к вам, собственно, по двум вопросам неотложным и по нескольким тоже важным, но не столь срочным. Первый из неотложных: Вячеслав Константинович, расследованием покушения на Императора можете свое ведомство не затруднять, у меня есть уже своя служба, которое этим делом очень плотно и займется. Поясню сразу: не от недоверия к вам, а исключительно в интересах дела. Некоторые… многие заговорщики – лица высокопоставленные, есть из числа даже Великих Князей, и вас… ваших сотрудников к ним и близко не подпустят – так что пока будет так. Второй вопрос из срочных: позвольте представить вам вот этих юных дам, с которыми вам теперь придется работать долго и, надеюсь, плодотворно: Елена Федосеевна Савельева, секретарь-стенографистка, и Наталья Демьяновна Зотова, пишбарышня.
– И… и зачем…
– Леночка у нас чемпион курса по стрельбе из пистолета, у любого армейского офицера пулей оружие из рук выбьет раньше, чем тот его для выстрела поднять успеет. А Наташа, которая хотя и стреляет куда как лучше офицеров российских, но все же хуже Леночки, тоже чемпион курса, но уже по силовому задержанию подозрительных лиц. То есть сможет скрутить любого злодея и доставить его в состоянии, не препятствующем дальнейшим с задержанным беседам, в место, где уже ваши сотрудники возжелают эту беседу провести. Курс они закончили в первой школе телохранителей, и теперь вам придется смириться с тем, что хранить они в обозримом будущем будут именно ваше тело: у нас есть достоверные сведения, что вас собираются убить, причем в самое ближайшее время. Поскольку же ваша безвременная кончина нанесет серьезный ущерб безопасности России, я этого допустить не могу. Да, пока что даже в ретирадник вам одному ходить не выйдет, но там вас будут сопровождать все же уже юноши, их будет уже шестеро, сменами работать будут, чуть позже Наташа вам их представит.