Уроки ирокезского
Шрифт:
Глава 27
Николай Александрович Романов нажал большую клавишу, торчащую первой на передней стенке деревянного ящика, и над ней в за выпуклым стеклышком зажглась кривоватая оранжевая цифра "1". После переезда в этот странный городок – переезда вынужденного – он пристрастился к этому немудреному (хотя ранее и совершенно недоступному) времяпрепровождению, и с определенным удовольствием слушал иногда и не вполне понятные ему "передачи".
Сам переезд он решил считать платой за спасение жизней его семьи, а проживание в заштатном городишке – необходимым, хотя и временным, неудобством: война-то в любом случае когда-то закончится и канцлер будет обязан вернуть ему временно отобранную – самому-то себе врать не пристало, именно отобранную – власть над страной. А если он, как и пообещал, японцев победит, то безусловно в заслугу сие деяние будет поставлено законному правителю. Впрочем, он уже почти победил…
Но пока
Из ящика донесся бой часов: оставленный при царе барон Нольде уже разузнал, что звук сей копирует бой курантов Спасской башни Московского кремля, но ничего про механизм, столь точно имитирующий бой московских часов, вызнать не сумел. На вопросы, которые тот задавал в студии, ему давался лишь ответ, что это-де "запись", а сам Николай идти спрашивать счел ниже своего достоинства.
Впрочем, ему это было уже и не очень интересно – куда как меньше, чем передаваемые сейчас "новости". Как раз сегодня – весьма интересные:
"С вами Анна Иконникова, передаем последние новости. Сегодня, в полдень по времени Владивостока или в пять утра по Московскому времени, в японском местечке Осю граф Николай Павлович Игнатьев подписал мирный договор с военным министром Японии маршалом Оямой. По договору Россия выводит свои войска с острова Хонсю, возвращая его целиком Японской империи, остров Йессо, который японцы иначе называют Хоккайдо, и все острова к северу от него переходят России, а остров Цусима, захваченный бригадой генерала Хона Гёнхо, передается Корее. Под управление России так же передается остров Формоза, с которого Япония вывезет всех своих людей в течении месяца, отвод же русской армии с Хонсю начнется на следующий день после того, как последний японец покинет Формозу, и завершится в две недели. По условиям договора все японские военные корабли передаются России, которая обязуется их не использовать для нужд своего военного флота или передавать враждебным Японии странам, и Япония теряет право на строительство или покупку новых военных кораблей сроком на десять лет. Так же Россия получит от Японии известную контрибуцию, покрывающую ее расходы на войну и возмещающую иные ущербы.
Из источников, близких к осведомленным, стало известно, что Британия собирается объявить о непризнании мирного договора Японии и России. На что Александр Владимирович в шутку заметил, что народу в Британии меньше чем в Японии, зато кораблей, которые нам могут пригодиться, гораздо больше. От комментариев канцлер отказался, заявив, что официально он мнения Британии не узнал.
Теперь о новостях российских. В Полтаве завершился суд по делу о хлебных бунтах тысяча девятьсот второго года. Судебное присутствие сочло выводы следствия о виновности одесских хлеботорговцев Гельфанда и Бронштейна в подстрекательстве к бунту полностью доказанными, так же были приняты как доказанные факты скупки краденного хлеба французской компанией Дрейфуса. Подстрекатели осуждены на десять лет каторжных работ, пятьдесят два исполнителя и чуть более восьмидесяти соучастников приговорены к ссылке. Французская хлеботорговая компания Дрейфуса, скупавшая краденое, приговорена к выплате штрафов в двенадцать миллионов четыреста тридцать две тысячи рублей, а в качестве временной меры, гарантирующей возмещение ущерба и штрафных выплат суд приговорил все оплаченные французами хлебные контракты перевести в пользу государства и арестовать все прочие активы Дрейфуса на территории России…"
Император замер: ведь эта французская компания обеспечивала как бы не треть хлебной торговли за границу! Что-то этот молодой человек явно недопонимает…
"… В ходе судебного заседания было рассмотрено ещё четырнадцать эпизодов подстрекательства к бунтам. Суд счел доказанным факт, что подстрекательства во всех случаях велись через партию еврейских националистов "Бунд", в связи с чем счел необходимым отправить канцлеру на утверждение постановление о признании "Бунда" террористической организацией. Канцлер сообщил что указы по результатам расследования и суда по Полтавским бунтам будут опубликованы не позднее конца месяца".
Николай Александрович задумался. И было над чем: похоже, этот внезапный канцлер затеял долгую игру – непонятно какую, но явно рассчитанную на месяцы, если не годы. И играть он собирается явно сам…
От Саппоро до Асахикавы – больше ста километров. То есть, если очень поспешить, то марш-бросок из пункта А в пункт Б за три для совершить можно. Но это если сапог не жалко – а если жалко, то можно проехать это расстояние на тракторах часиков за пять и накрыть из минометов выстроившиеся поротно японские войска, приготовившиеся этот марш-бросок осуществить. Ну а так как кроме резервного полка в Асахикаве больше японских войск на острове не было совсем, то далее на острове русская уже армия (указ о зачислении всего моего "ополчения" скопом в состав армии был подписан еще в первый день моего "канцлерства"),
Резко пополненная армия: "во исполнение контракта" были мобилизованы – в так называемые "войска самообороны" – чуть более двадцати пяти тысяч крестьян-переселенцев, в задачу которых входило не воевать с японской армией, а "поддерживать порядок" на Йессо. К началу "тайфуна" почти все они были собраны в Никольске-Уссурийском, а после высадки первого десанта все они были посажены на заранее запасенные "десантные плавсредства" и перевезены на остров.
Матти Ярвинен очень удачно польстился на предложенную ему зарплату и в Никольске строил именно свои рыбачьи траулеры. Со стальным каркасом и обшивкой уже из лиственницы. Ульф Дальберг тоже не отклонил предложение приятеля – и эти два скандинава успели выстроить своих корабликов почти три сотни. Мотор, правда, использовался тракторный "калоризационный", тридцатисильный (по два мотора на судно), и скорость у суденышка была в районе узлов десяти – но на этих десяти узлах за двое суток каждое перевозило на Йессо по три десятка человек с ружьями. И с припасами для них на пару месяцев.
Ни малейшего противодействия всем этим перемещениям тучи корабликов по морю со стороны японцев не было: они все же сообразили, что попадает им "откуда-то с неба" и попрятали остатки своего флота по портам. Вдобавок они и далеко не сразу узнали, что на Хоккайдо "что-то пошло не так": телеграфные линии, что вели от Саппоро и Асахикавы, были перерезаны первым делом, а когда беженцы оттуда добрались, наконец, до Томакомая и Хакодате, их встретили уже патрули "самооборонцев".
Ну а четырнадцатого мая утром в Хакодате вошел совершенно американский пароход с гордым названием "Freedom" и выгрузил – на единственном подходящем для этой цели причале на всем острове – заботливо приобретенные Чертом Бариссоном семнадцатисантиметровые пушки Круппа. Восемь штук, две из которых уже к вечеру были поставлены на горе, возвышающейся рядом с городом на прикрывающем бухту полуострове. Это – на всякий случай, если вдруг японцам придет в голову десантироваться в порту, а для береговой обороны были завезены совсем другие пушки. Стальные пушки "Арисака", взятые в качестве трофеев на подходах к Анджу. Ну и сотня тракторов, которые могли эти пушки быстренько подвезти к нужному месту.
Но это так, на всякий случай приготовились. Пресловутая "японская военщина" совершила одну серьезную – а для данной реальности и вовсе фатальную – ошибку в деле пропаганды. Японцы всерьез готовились к завоеванию Сибири, на севере Хонсю они в прошлом году даже учения проводили по ее захвату. Смешные, конечно: две роты, тренировавшиеся преодолевать заснеженные горные перевалы, безо всяких русских умудрились погибнуть в полном составе…
Ошибка же заключалась в том, что никто даже не рассматривал возможности "войны на своей территории". В принципе не рассматривал. Поэтому на Йессо японского сопротивления русские войска практически и не встретили. Даже со стороны выгоняемых жителей: все же вдоль дорог быстро ставились "полевые кухни" и там каждому проходящему через десяток верст пути выдавали порцию еды. Не ахти какой, но для большинства японцев даже миска риса с куском вареной рыбы была редким лакомством: хотя минтай и не был такой уж редкостью, но рис у них был "пищей богатых", простой народ перебивался пшеном. Но у меня во Владивостоке запаса пшена просто не было, а рис был еще прошлой осенью закуплен в Китае. Не то, чтобы мне его было деть больше некуда, но и мирным жителям геноцид устраивать не хотелось, не говоря уж о том, что голодный житель может быстро стать и не очень мирным. С другой стороны, кормить их слишком долго тоже не очень хотелось, так что…
Шестнадцатого мая три десятка сорокатонных "рыбаков" неторопливо вошли в бухту Аомори. С тремя тысячами "злобных гэйдзинов". Расстреляв из автоматических "дюймовочек" всё, что хотя бы теоретически могло выстрелить с японской стороны и причесав сам город длинными очередями, кораблики высадили десант и солдаты, выгнав всех, кто уцелел, город сожгли. Только город, не порт – и в него множество мелких суденышек начали массово переправлять скопившихся на Йессо японцев.
А прибывший в этот самый порт через день" Фридом" – правда, уже рейсом из Владивостока – доставил несколько сот тонн красивых чугунных капелек с перышками, тысячу "добровольцев" из отряда Гёнхо и сотню лошадей. Погрузившись на которых, одни корейцы быстренько прокатились на пару десятков километров и нехорошо поступили с бывшим (отныне) городишком Хиросаки. А прочие – погрузившись уже на доставленные трактора, проехались на целых полста километров в противоположную сторону и так же поступили и с городом Хатинохи. Даже еще хуже, в Хатинохи сожгли не только город, но и порт. Сопротивление японцев при этом было буквально символическим: на севере острова войска оставались лишь вспомогательными, артиллерии у них не было, а их однозарядные винтовки (из которых половина солдат даже стрелять толком не умела) против автоматических карабинов и пулеметов не котировались. А мои минометы эти винтовки вообще не замечали…