Уроки развращения
Шрифт:
Маленький домик, который я купила по интернету, был ветхим; отопление было неважным, что было нормально, когда я только переехала в сентябре, но в декабре, январе и даже сейчас, в феврале, требовало, чтобы я надевала по крайней мере три слоя толстого трикотажа и вкладывала деньги в несколько одеял. Горячая вода держалась около трех минут, а я была из тех женщин, которые принимают душ по полчаса. Большинство кухонных шкафов были сломаны, холодильник стонал, как медведь, выходящий из спячки, а наклонный сад, который вел к океану — а именно для этого я покупала дом — представляла собой заросли колючек и спутанных кустов. Я все еще не отошла от разочарования, хотя прожила там уже шесть месяцев.
И
Я назвала дом «Деревянный коттедж в Шамбле» и планировала нарисовать небольшую табличку, чтобы повесить ее на столб в начале длинной подъездной дороги. Это было далеко внизу списка моих приоритетов, но я не могла дождаться момента, когда смогу распорядиться землей так, как мне хотелось, сделав ее именно своей.
Интерьер был не намного лучше. Самое лучшее в нем — это открытая планировка, необычная для старого домика. Кухня вела в слегка углубленную гостиную и обеденный уголок, который был разграничен старым, вырезанным вручную дубовым баром, украшенным спереди узорами из плюща и тонких веток деревьев, так что он был виден из гостиной. Вся передняя стена в задней части дома была построена из больших окон и раздвижных стеклянных дверей, так что из каждой комнаты открывался прекрасный вид на покатый двор и великолепные просторы голубого океана, расстилающегося с каменистого пляжа.
У меня не было много мебели, но глубокий кожаный диван и огромное шоколадно-коричневое кресло, которые я поставила перпендикулярно друг другу в зоне отдыха перед огромным каменным камином, были шикарными и очень удобными. Я соорудила импровизированный журнальный столик из деревянных ящиков, пока у меня не было времени и денег на покупку настоящего, но мне отчаянно не хватало нескольких книжных шкафов, в которых можно было бы разместить коробки с книгами, которые я поставила по одну сторону от дивана.
Убрав продукты, я приготовила себе миску овсянки со свежими ягодами и кленовым сиропом. Завтрак на ужин или обед и завтрак на завтрак были для меня привычным делом. Я была утренним человеком и любила все, что связано с первым приемом пищи за день, включая кофе. После еды я брала свою кружку кофе без кофеина и перемещалась в огромное кресло перед потрескивающим камином. Мне потребовалось несколько попыток, чтобы разжечь его, но я была рада, что потрудилась, потому что морская соль в поленьях придавала пламени великолепный голубой и зеленый цвет.
Было тихо и красиво, и мне хотелось любить свою жизнь теперь, когда я свободна, но даже свобода не могла закрыть зияющую бездну одиночества в моей душе. Оно одолевало меня в темноте между засыпанием и сном и в разрозненные моменты тишины между уроками в школе.
Когда рядом со мной скрещивались голубки, неразрывно связанные друг с другом, как магниты, как две вещи, элементарно предназначенные друг для друга. Я знала, что это происходит в основном от того, что я всю жизнь была изолирована, заперта от своих ультраконсервативных родителей из-за ошибок, которые они совершили с моим братом. У меня не было друзей, только семья, и даже она была безвозвратно разрушена к одиннадцати годам.
Это также произошло потому, что я была романтиком, но у меня не было романтики. Никогда. Я с вожделением
До отъезда у меня, возможно, был дом и муж, но я никогда не была любима, не имела его и не жила с его пульсом внутри меня. Я лежала без сна, пока Уильям тихо похрапывал рядом со мной, и представляла, какой жизнью я могла бы жить, если бы у меня хватило сил убежать, бороться с судьбой, которую мне уготовили родители. Я мечтала о мужчине, который полностью овладеет мной, вырвет меня из комфорта и безопасности и погрузит в страсть и хаос. О мужчине, который будет смотреть на меня, а не сквозь меня, как мой муж. Мужчину, который был бы настоящим мужчиной, возможно, тем, кто сам рубит дрова и чинит протекающие трубы. Не тридцатишестилетний адвокат из маленького, глубоко религиозного городка в прериях, который подружился с моими родителями и взял меня в качестве восемнадцатилетней невесты, потому что я была красива, практически девственна и не имела для себя больших устремлений, чем те, которые задали мои родители. Я мечтала об этом восемь лет, прежде чем, наконец, что-то предпринять.
Теперь у меня был красивый, ветхий домик в прекрасном городке и должность учителя в одной из лучших школ на западном побережье. Я должна была быть довольна; я должна была быть самым счастливым человеком на свете. Однако, сидя у камина и углубившись в один из бесчисленных романов в мягкой обложке, я беззвучно плакала, а рядом со мной сидело одиночество, мой единственный спутник. В какой-то момент я представила себе горловой гул мотоцикла, проносящегося мимо устья моей длинной подъездной дорожки, подумала о будущем, которого у меня никогда не будет с Кингом, и слезы стали немного сильнее
Глава девятая
Крессида
— Давай погуляем.
Был прохладный, но яркий день поздней зимы в Энтранс. Солнце пробивалось сквозь тонкий слой облаков, как серебро, падая на цветы, которые на западном побережье распускаются рано, как только растает последний снег. Воздух был холодным и чистым, таким ароматным, что я постоянно втягивала его глубоко, и легкие покалывало от холода. Я все еще была закутана в старое белое замшевое пальто с меховым воротником, которое я купила в винтажном магазине в Ванкувере по дешевке, на руках были бледно-розовые перчатки, а на голове — платок. В руках у меня был кофе из кафе «Медовый мишка». Это был грязный чай — латте, мой любимый. Как Кинг узнал об этом, я не могла сказать точно, но он стоял возле моего стола после третьего урока, который, как я знала, был свободным (потому что я неэтично воспользовалась полномочиями учителя и распечатала копию его расписания).
Я знала, что это от него, потому что вместо моего имени на боковой стороне картонки было написано «детка».
В течение двух недель я не общалась с ним вне занятий и тех безумно красивых яблочных стихов, а он все еще пытался добраться до меня. Я была в ужасе от того, что это сработало.
— Крессида?
Я вынырнула из своих мыслей и наконец настроилась на Уоррена, который сидел рядом со мной за столом для пикника, пока мы ели наши обеды. По идее, мы должны были присматривать за детьми, которые слонялись по футбольному полю, крошечной рощице деревьев слева и ультракрутому спортзалу под открытым небом справа. Многие ученики лежали на траве, пили газировку и наслаждались солнечным светом, хотя на улице все еще было некомфортно холодно.