Уроки развращения

Дарлинг Джиана

Пот, как венец стыда, выступил на моем лбу, когда я сидела на шестом уроке английского языка, поглощенная своей внутренней борьбой.

Не смотреть на него слишком часто.

Не проходить мимо его стола.

Снова.

Ладно, это будет последний раз.

Борьба была очень реальной, и единственное облегчение я получала от осознания того, что он испытывает то же самое. Я была в центре внимания этого класса, его созерцание основывалось на наклоне моей груди под шелковой блузкой, точном оттенке каждой пряди в моем длинном каскаде золотисто-каштановых волос.

Я знала это, потому что его глаза стали аксессуаром, который я носила с гордостью, ожерельем, которое я прижимала к горлу, горячим и тяжелым на обнаженном мастерстве над моим декольте.

А еще я знала, потому что он говорил мне об этом.

В своих стихах о яблоках, но также на полях своих тестов, на целых страницах своей тетради, где он рисовал прекрасные маленькие зарисовки обо мне, фрагменты моей личности так, что только хорошо знакомый со мной человек узнал бы их сходство. Я знала, даже когда сидела за своим столом, пока студенты писали стихи в качестве упражнения по творческому письму, что его худые, сильные пальцы проводят кончиком карандаша по линиям моего лица.

— Хорошо — я встала, чтобы обратиться к классу. — Кто готов поделиться?

Я улыбнулась, когда рука Бенни поднялась в воздух. Он был особенно мотивирован с тех пор, как Кинг присоединился к нашим занятиям.

Я была странно шокирована, увидев поднятую руку Кинга, лениво опирающуюся на край его маленькой парты. Он часто участвовал в обсуждениях в классе, особенно во время изучения «Потерянного рая», но я не ожидала, что он захочет поделиться своей поэтической стороной с большей аудиторией, чем я. По какой-то причине это заставляло мое сердце трепетать.

Поэтому, хотя я знала, что это плохая идея, я попросила его почитать. Наши глаза столкнулись, когда я это сделала, и воздействие было настолько ощутимым, что я была уверена, что класс услышал треск электрической химии между нами. Кинг улыбнулся тем долгим, медленным изгибом губ, который разбудил что-то внутри меня, прежде чем встать.

— Почему бы вам не прочитать стихотворение для нас, а потом мы спросим вас всем классом о ваших намерениях? — предложила я, немного задыхаясь.

Он кивнул и не отрывал от меня своего горящего взгляда, когда начал читать стихотворение.

«Секрет в ее улыбке,

Запрятанный в розовом цвете.

Я хочу укусить ее зубами,

Успокоить порез языком,

Окунуться в колодец ее крови и написать,

Мой собственный секрет на ее губах,

Чтобы каждый раз, когда она говорит.

Каждое облизывание этих губ,

И каждый вздох ее рта,

Она чувствовала меня.

Ее язык царапает шрам от моего секрета на внутренней стороне ее губ.

И

она не может отрицать правду об этом.

Обо мне.

О нас.

Я заклеймил ее этим.

Она моя».

Тишина в классе была непроницаемой. Она окутала меня фальшивым уединением и позволила мне предаться моменту чистого, беспримесного благоговения и вожделения. У меня не было никаких сомнений в том, что Кинг говорил обо мне. Сверкающая ледяная синева его глаз ярко освещала меня. Я нервно ерзала под его пристальным взглядом, поглаживая безымянный палец левой руки, где раньше лежали обручальное и помолвочное кольца.

Девочки в моем классе коллективно затаили дыхание от его прикосновений, их феромоны нагревали маленькую комнату так, что удушливый аромат их подростковых сладких духов становился все сильнее.

Семнадцатилетние девушки, и я была не лучше.

На самом деле, я была значительно хуже.

Я была замужней женщиной, прожила достаточно лет, чтобы контролировать свои низменные инстинкты, особенно после того, как Уильям так долго успешно прижигал их.

И все же, я стояла перед своей аудиторией, бедра терлись друг о друга, соски бусинками проступали под рубашкой, а пульс пульсировал, как стробоскоп, призывая Кинга взять меня, взять так, как, я знала, он хочет.

Словно прочитав мои пикантные мысли, Кинг опустился обратно на свой стул и подмигнул мне.

— Ну, что скажете, учитель?

Я была благодарна за напоминание о том, что я действительно его учитель.

— Интересно, Кинг, не спорю. Но почему бы нам не посмотреть, что скажут твои одноклассники?

И тут же почти все подняли руки.

Кинг захихикал и откинулся на спинку кресла, на его лице появилась ленивая ухмылка.

— Ну, посмотрите на это, по крайней мере, кому-то это понравилось.

Талия рассмеялась и перепрыгнула к Кингу со своего места на другом конце комнаты. С легкостью, которая выдавала их знакомство, она плюхнулась к нему на колени и обвила руками его шею.

— Ты такой глупый. Конечно, мне это понравилось. — промурлыкала она, прижимаясь поцелуем к его щеке.

Я не была уверена, кто выглядел более опустошенным, Бенни или я сама. Мое дыхание замерло в легких, ледяной воздух расширялся до боли в легких.

Кинг ласково улыбнулся Талии, но мягко попросил ее встать с его колен.

— Дело не в тебе, милая. Ты не единственная красивая девушка здесь, знаешь ли.

Милая. У него было прозвище для всех девушек. «Милая» было более уникальным, чем «детка», возможно, оно было уникальным для нее, а он называл «деткой» каждую случайную девушку, которая ехала сзади на его мотоцикле.

Она хихикнула.

— Как скажешь, красавчик.

Я поджала губы и заставила свою осанку выпрямиться. Это было нормально, даже хорошо. Кинг был подростком, он должен быть с другим подростком. В этом был смысл. К тому же, они оба были прекрасными блондинами. Они будут хорошо смотреться вместе.