Уроки влюбленного лорда

Маркос Мишель

Но была еще другая мисс Слей… Шона, поправил он себя с улыбкой. Боже, до чего же дерзкая. Более упрямая из двух сестер, она обладала большим умом и развитыми инстинктами для выживания. Но ее вызывающее поведение действовало Коналлу на нервы. Придется научить ее хорошим манерам.

Девушка была сущим наказанием. Он вспомнил, как держал ее в своих руках, когда она вырывалась, как дикая кошка, пытаясь выцарапать Хартоппу глаза. Высокая и сильная, она, безусловно, изувечила бы управляющего, если бы Коналл не вмешался. Но, держа ее в своих руках, он не мог не заметить,

как обмякло ее тело и остановилось дыхание, когда он шептал ей что‑то на ухо, стараясь утихомирить.

Шона тоже была хорошенькой, но ее красота была цыганской, менее изысканной, что ли. Несмотря на слипшиеся мокрые волосы и дыры в платье, Коналлу понравилось, как девушка вписалась в кольцо его рук. Он даже позволил себе представить, какая любовница могла из нее получиться.

Стук в дверь вернул Коналла к реальности. Пришла его новая экономка миссис Доэрти. Угловатого вида женщина с заостренными скулами и носом, она была, вероятно, самой полезной из всех имевшихся у него слуг. Практически без посторонней помощи она сделала дом не только пригодным для житья, но и уютным.

— Гость, которого вы ждали, прибыл, сэр, и находится в холле.

— Это мой брат. Полагаю, вы приготовили для него комнаты?

— Конечно, сэр. Все готово. Сегодня ночью будет холодно, так что я позабочусь, чтобы камины горели в обеих ваших спальнях.

Коналл расплылся в улыбке, довольный своей счастливой находкой.

— Вы настоящее сокровище, миссис Доэрти.

Коналл бросил мрачный взгляд на стол, заваленный счетами, письмами, спорами о границах, квитанциями и отчетами о произведенной продукции. При всей неуклюжести и досадности это были сравнительно легкие проблемы. А вот в холле его ждала проблема посложнее.

На половине слуг Шона, как была в одежде, упала на кровать. Ее руки и колени были красными и саднили, нос горел от щелочи, содержащейся в мыле. Но она до блеска вымыла и вычистила коровник.

Судя по виду, коров в нем давно не содержали, но никто не удосужился убрать помещение после того, как оно опустело. Повсюду толстым слоем лежала пыль. С балок вниз спускались, путаясь в ее волосах, нити древней паутины. Небольшая горка сена под открытым окном покрылась зеленой гнилью и стала прибежищем для попискивающих в ней тварей. К моменту, когда Шона закончила уборку, на деревянных балках не осталось ни пылинки. Стены стали на несколько тонов светлее, и воздух был пропитан благоуханием свежего сена.

К счастью, готовить для себя спальню ей не пришлось. Кто‑то уже позаботился о том, чтобы сделать комнату уютной. У стены стоял небольшой комод для одежды, а в углу — умывальник. На столике рядом с кроватью высился бронзовый подсвечник, возможно, забытая семейная реликвия. Окно, завешенное светло‑зелеными занавесками с красивыми розовыми цветами, выходило во внутренний сад. Комната, несмотря на малые размеры и скудность обстановки, была чистой и теплой, удобной для обитания. Единственное, чего не хватало, — ее сестра‑двойняшка.

Зато в комнате было кое‑что

другое. Свернувшись клубком, в тазике для мытья лежал черный кот, тот самый, который наблюдал весь день за ее работой в коровнике. Его желтые глаза наблюдали за ней с томным интересом, в то время как пушистый хвост с кисточкой на конце слегка покачивался из стороны в сторону над кромкой тазика.

Шона попыталась подняться, но острая боль прострелила ей спину, вернув на место.

— Ты там не слишком залеживайся, Малыш, — проворчала она, обращаясь к животному. — Тебе придется убраться, как только я найду в себе силы умыться.

— Может быть, я помогу? — раздался из дверей знакомый голос.

— Уиллоу! — Шона резко села, и жгучая боль в спине заставила ее поморщиться. — Где ты была?

Белокурая сестра улыбнулась и присела рядом на край кровати.

— В детской. О, Шона, ребенок — это дар Божий! Все время улыбается. Он такой милый и очень похож на хозяина. Мягкие кудрявые волосики и длиннющие ресницы. Его зовут Эрик.

— А что англичанин? Хорошо с тобой обращается?

— Конечно. Его светлость — настоящий джентльмен. Мы даже вместе чай пили. Шона, ты должна увидеть, какие красивые у них чашки и блюдца! Подали вкуснейшие теплые булочки с малиновым джемом и маслом.

Если бы Шона не так устала, в животе у нее непременно заурчало бы.

Уиллоу опустила руку в карман передника и вынула оттуда салфетку, одну из тех, которые Шона уже видела в бельевой миссис Доэрти.

— Я не знала, пила ли ты уже чай, — сказала Уиллоу. — И приберегла для тебя булочку.

Шона улыбнулась и развернула салфетку. В ней лежала аппетитная коричневая булочка, разрезанная пополам и наполненная кремовым маслом и черным джемом.

— Спасибо, Уилл.

Шона откусила большой кусок, и все ее органы чувств тотчас оживились. Стоило солоновато‑сладкому вкусу наполнить ее рот, как ее тело стало пробуждаться от смертельной усталости.

— М‑м‑м, по крайней мере англичанишки умеют готовить. Вкуснее, чем у Ионы.

— Я бы дважды подумала, прежде чем сказать об этом Ионе, — усмехнулась Уиллоу.

Шона откусила еще кусок, вымазав верхнюю губу малиновым джемом, и, жуя, изучала взглядом сестру. На ней было красивое голубое платье и такой же чепец. Вокруг талии был повязан девственно‑белоснежный передник. Ни одна морщинка не портила безупречности ее наряда.

— Откуда у тебя эта одежда?

Уиллоу окинула взглядом свое платье.

— Оно предназначалось для няни. Бедняжка.

Чистой рукой Шона приподняла подол платья сестры.

— А эти туфельки. Они… шелковые?

— Да, — ответила Уиллоу, приподняв ногу. — Они валялись где‑то в сундуке. Не знаю, кому принадлежали раньше, но он попросил миссис Доэрти отдать их мне.

— Зачем?

— Ему не понравился вид моих башмаков. Он хочет заказать мне приличные туфли, такие, какие носят английские слуги, а пока дал поносить эти.

Шона вытерла рот салфеткой, которая, по словам миссис Доэрти, годилась разве что для животных.