Уроки влюбленного лорда

Маркос Мишель

Теперь карета свернула к поместью, которого она так сторонилась. Колеса захрустели по гравию дорожки перед особняком, которому было не меньше трех сотен лет. Бывшая крепость, казалось, прилагала максимум усилий, чтобы выглядеть гостеприимной и радушной, но это не получалось. Стены из бежевого камня поднимались высоко в небо, доминируя над соседствующим лиственным лесом. Стены были усеяны узкими окнами, а фасад — увенчан зубчатой стеной с рядом небольших заостренных башенок, которые скорее походили на ряд клыков во рту исполинского зверя.

Англичанин выпрыгнул из кареты и выпрямился во весь рост.

— Хартопп, позаботьтесь

об одежде для мисс Слейтер, после чего приведите ее ко мне в кабинет, чтобы я мог оценить, что получилось. Еще скажите миссис Доэрти, что я привез ей первую доярку и она может сказать поварихе, что у нас скоро будет парное молоко, сливки и масло. И пусть приготовит комнату на половине слуг для второй мисс Слейтер.

Вторая мисс Слейтер. Искра ревности уже жгла Шону, но его пренебрежительное отношение раздуло из искры пламя. Хоть он и облечен властью, она заставит англичанина уважать себя. Как она всегда говорила: начинай так, как намерена продолжать.

— Во‑первых, я не «вторая мисс Слейтер». Вы можете называть меня мисс Слейтер или по имени, то есть Шона. И во‑вторых, место моей сестры — рядом со мной. Мы живем вместе, работаем вместе и держимся вместе.

Этого она ожидала от него меньше всего. Но англичанин расхохотался, запрокинув голову.

— Очевидно, вы привыкли к большей свободе, чем я готов вам предоставить. Позвольте мне рассказать вам, какой будет ваша жизнь. Я ваш хозяин, вы моя ученица. Теперь вы принадлежите мне. На территории этого имения я — верховная власть и судья. Если я скажу, что вы будете работать на молочной ферме, значит, именно этим вы и будете заниматься. Если ваша сестра нужна в детской, значит, именно там она и будет работать. Я требую немедленного и полного послушания, любое отклонение считается открытым неповиновением. Чем скорее вы это усвоите, тем скорее я соглашусь услышать ваши просьбы, Шона.

Несмотря на суровое предупреждение, произнесенное им, ее имя доставило ей удовольствие. Возможно, из‑за английского акцента оно прозвучало столь изысканно и романтично. Или, может, она все же добилась от него хоть какого‑то уважения, поскольку он поступил так, как она просила. Но она сильно подозревала, что дело было в том, как его рот сложился в едва заметную улыбку, когда он взглянул ей в лицо.

— А как мне называть вас? — тихо спросила Шона.

— Можете называть меня Хозяин.

В его глазах промелькнула мимолетная улыбка.

Из открытой входной двери дома выскочил пес, белый английский пойнтер с черными пятнами и висячими ушами, которые развевались в воздухе, когда он бросился к англичанину.

Его лицо преобразилось в нечто, чему она пока не могла дать определения. Широкая улыбка обнажила ровные белые зубы, и глаза превратились в веселые полумесяцы. Оживленно махая хвостом, пес встал на задние лапы, положив передние на грудь англичанину. С добродушным ворчанием англичанин рассмеялся, радуясь приветственному визгу собаки.

— Я тоже рад тебя видеть, Декстер!

Англичанин потискал собачьи уши. Подпрыгивая, пес пытался лизнуть хозяина в лицо, но у него не получалось.

Шона невольно залюбовалась той радостью, какую испытывали человек и собака от общения друг с другом. Да, ей нравилось наблюдать благодушное настроение англичанина. Нравилось видеть, какую радость доставляет он собаке. Но если он рассчитывает, что она будет

называть его Хозяином и лизать его руки, то его ждет неприятный сюрприз.

Глава 2

Шона с радостью для себя узнала, что новой экономкой в имении служила Эстер Доэрти, жена городского печатника. Они были милой супружеской парой. Длительное время миссис Доэрти сидела без работы — с того дня, как ее бывшая хозяйка переехала с семьей в Индию, — и они испытывали нужду. Каждый раз, когда Шона ездила в Стоункерк, мистер Доэрти снабжал ее своей испорченной продукцией — книгами и афишами, которые выходили из‑под пресса грязными или с типографскими ошибками, — за что Шона отрезала ему ломоть сыра или душистого мыла, которые привозила на продажу в город.

Теперь сухощавая фигурка миссис Доэрти носилась по бельевой, как трудолюбивая пчела.

— Только посмотри на состояние этих скатертей. Старый Балленкрифф был настоящим сквалыгой. Нужно, чтобы принесли новые. Новый лорд жил в Лондоне… и, несомненно, привык к роскоши. Мы не можем давать это семье для вытирания рта. Эти салфетки больше похожи на марлю.

Шона взяла передник, который дала ей миссис Доэрти, и повязала вокруг талии.

— Семья? Какая семья?

Миссис Доэрти едва взглянула на Шону. Из‑под чепца на ее голове выбивались волосы, приобретшие цвет потускневшей меди с тех пор, как в них обосновалась седина. Ее заостренный профиль напоминал Шоне гравюру с изображением греческих фурий, которую она однажды видела.

— Пока это только хозяин с сыном. Но скоро приедет брат хозяина. Фу! Если англичане увидят эти салфетки, они решат, что мы, шотландцы, живем как свиньи.

Шона повертела в руках сложенные белые салфетки. На ее взгляд, они выглядели вполне пристойно, если не считать слегка обтрепавшихся краев.

— Не хотите, чтобы я съездила в город и купила новые?

Миссис Доэрти вздохнула:

— Нет, спасибо, Шона. Хозяин сказал, что ты будешь работать на ферме, и я должна дать тебе все, что тебе может понадобиться, чтобы приступить к делу. Сначала тебе нужно будет все там вычистить. Идем со мной.

Взяв несколько простыней и полотенец из дальнего угла бельевой, экономка направилась к лестнице. Шона следовала за ней по пятам.

— А что вы знаете о новом хозяине Балленкриффа? На мой взгляд, он высокомерный зануда. Он даже не назвал мне своего имени.

— Его зовут Коналл Макьюэн.

— Коналл? — Шона наморщила нос. — Это шотландское имя. Я думала он англичанишка.

— Нет! Он родился в этом самом доме. Лет тридцать пять назад, когда началась война с Колониями. Я помню его отца. Нилла. Он был добрым образованным человеком. Преданным своим наукам. Наверно, правильно делал, потому что был вторым сыном и никогда бы не унаследовал это имение. Когда умер старый лорд, лордом Балленкриффом стал Макрат, старший брат Нилла. И для Стоункирка наступили черные дни. Человек проматывал под чистую все доходы и обворовывал арендаторов. Нилл не мог смотреть на это спокойно и начал упрекать Макрата. Но Макрат не собирался терпеть упреки в свой адрес и велел Ниллу навсегда покинуть пределы имения. Нилл забрал свою молодую семью и уехал в Англию, где Коналл вырос и стал мужчиной. Насколько я понимаю, Коналл выучился на врача, как и его отец Нилл.