Урсула Мируэ

де Бальзак Оноре

Немур может похвастать всего тремя или четырьмя захудалыми дворянскими родами, среди которых блистает лишь род Портандюэров. Эти немногочисленные дворянские семейства знаются с родовитыми владельцами окрестных замков и поместий, среди которых выделяются д'Эглемоны [24] , владельцы прекрасного имения Сен-Ланж, и маркиз дю Рувр [25] , чьи заложенные-перезаложенные земли мечтают прибрать к рукам многие буржуа. Дворяне в Немуре бедные. У госпожи де Портандюэр всего и есть, что ферма, приносящая четыре тысячи семьсот франков в год, да собственный дом в городе. Этому крошечному Сен-Жерменскому предместью [26] противостоит десяток богачей — бывших мельников, удалившихся от дел коммерсантов, одним словом, буржуазия в миниатюре, командующая мелкими торговцами, пролетариями и крестьянами. Буржуазия эта являет собой любопытное зрелище, которое можно наблюдать также в Швейцарии и некоторых других небольших государствах: несколько местных родов, возможно галльского происхождения, властвуют над краем [27] , заполняют его, и оказывается, что почти все его обитатели в родстве меж собой. В царствование Людовика XI, когда буржуа обзавелись наконец вместо прозвищ настоящими фамилиями и иные горожане даже породнились с феодалами, третье сословие было представлено в Немуре четырьмя семействами — Миноре, Массены, Левро и Кремьеры. При Людовике XIII из этих четырех родов произошли Массены-Кремьеры, Левро-Массены, Массены-Миноре, Миноре-Миноре, Кремьеры-Левро, Левро-Миноре-Массены, Массены-Левро, Миноре-Массены, Массены-Массены, Кремьеры-Массены, не говоря уже о всевозможных уточнениях вроде «младший» или «сын», о всяческих Кремьерах-Франсуа, Левро-Жаках, Жанах-Миноре, способных свести с ума отца Ансельма [28] , займись он генеалогией народа, которому, впрочем, генеалогия не нужна. Картинки этого домашнего калейдоскопа из четырех стеклышек настолько усложнялись рождениями и свадьбами, что генеалогическое древо немурских буржуа поставило бы в тупик самих бенедиктинцев, с мелочной дотошностью распутывающих в Готском альманахе [29] лабиринты немецких брачных союзов. Долгое время Миноре владели кожевнями, Кремьеры — мельницами, Массены занимались торговлей, а Левро — земледелием. К счастью для края, эти четыре семейства пускали корни не вглубь, а вширь, и отростки их приживались на новых почвах:

дети отправлялись искать счастья на стороне, поэтому в Мелене есть Миноре-ножовщики, в Монтаржи живут свои Левро, в Орлеане — Массены, а Кремьеры добились немалого достатка в Париже. Судьбы этих пчел, вылетевших из одного и того же улья, сложились по-разному. На богатых Массенов непременно работают Массены бедные, подобно тому как некоторые германские князья служат Австрии или Пруссии. В одном и том же департаменте живут Миноре-миллионер и Миноре-солдат, который охраняет его. Четыре семейства, связанные где кровным родством, где свойством, словно четыре челнока, сновали без устали, переплетая нити человеческих судеб и производя то штуку тонкого батиста, то кусок грубого рядна, то платья, то полотенца. Одна и та же кровь приливала к голове, ногам или сердцу, текла в жилах людей с умелыми руками, больными легкими или высоким челом гения. Вожди клана хранили верность родному городку, где узы родства то ослабевали, то становились еще теснее по воле событий, запечатленных в этом причудливом именовании. Какую страну ни возьмите, вы увидите там те же кланы, хотя и носящие другие имена, — однако вы не найдете там поэзии феодальных времен, которую с таким талантом увековечил Вальтер Скотт. Посмотрим на дело шире, поговорим о Человечестве и его Истории. За исключением Капетингов [30] , все знатные роды XI века, ныне угасшие, бесспорно способствовали появлению на свет сегодняшних Роганов, Монморанси, Боффремонов или Мортемаров, и капля их крови бесспорно будет течь в жилах последнего истинного дворянина. Иными словами, всякий буржуа — родня всем прочим буржуа, всякий аристократ — родня всем прочим аристократам. Как свидетельствует величественная страница библейского родословия, за тысячу лет потомки трех людей — Сима, Хама и Иафета, могут населить весь земной шар. Семья может стать нацией, нация же, к сожалению, может вновь превратиться просто-напросто в одну семью. Чтобы удостовериться в этом, достаточно вспомнить того мудреца, который в награду за изобретение шахматной игры попросил у персидского царя столько пшеницы, сколько уместится на шахматной доске, если положить на первую клетку одно пшеничное зерно, на вторую — два, на третью — четыре и так далее, кладя на каждую последующую клетку вдвое больше, чем на предыдущую, и доказал, что во всем царстве не сыщется столько пшеницы. Используйте этот расчет, занимаясь разысканиями о своих предках, и вы увидите, что с течением времени число их постоянно возрастало в геометрической прогрессии. Паутина дворянских родов в окружении не менее сложной паутины родов буржуазных, противостояние двух человеческих пород, одну из которых охраняют незыблемые установления, а другую — неустанное трудолюбие ремесленников и хитроумие торговцев, — вот причина революции 1789 года. Ныне две породы, объединившись, противостоят своим неимущим родичам [31] . Чем обернется это противостояние? Политическое будущее нашего государства даст ответ.

24

Д'Эглемоны— История госпожи д'Эглемон и ее детей рассказана в «Тридцатилетней женщине» (1831—1834).

25

Маркиз дю Рувр— герой «Мнимой любовницы», разорившийся ради актрисы Флорины. Над «Мнимой любовницей» Бальзак работал в 1841 г., между выходом журнальной и книжной публикаций «Урсулы Мируэ».

26

Сен-Жерменское предместье— аристократический квартал Парижа, с которым Бальзак часто сравнивал дворянские салоны провинциальных городов (см. романы «Музей древностей», «Беатриса»).

27

...несколько местных родов... властвуют над краем...— В юности Бальзак сам наблюдал подобное явление в Туре; оно описано также в «Пьеретте» (1840) и «Крестьянах». Между прочим, Левро — реальная фамилия, семья Левро владела известной типографией и книжкой лавкой в Страсбурге, а затем в Париже.

28

Отец Ансельм(наст. имя и фам. Пьер де Гибур; 1625—1694) — член ордена «босоногих августинцев», автор «Генеалогической и хронологической истории французских родов», которую после его смерти продолжили собратья по ордену.

29

Готский альманах(1-е изд. — 1764) содержал генеалогию знатнейших семейств Европы.

30

Капетинги— династия французских королей (987—1328), основанная Гуго Капетом.

31

...противостоят своим неимущим родичам.— Эта тема, волновавшая Бальзака, лежит в основе романа «Крестьяне» (1844), в посвящении которого П.-С.-Б. Гаво сказано, что бедняки-крестьяне, «этот противообщественный элемент, созданный революцией, когда-нибудь поглотит буржуазию, как буржуазия в свое время пожрала дворянство» (Бальзак /15. Т.12. С.224).

Семейство того буржуа, который при Людовике XV звался просто Миноре, было столь многочисленно, что один из пятерых детей, тот самый Миноре, чье появление в церкви так потрясло немурцев, отправился искать счастья в Париж и бывал в родном городе лишь от случая к случаю — например, когда получал свою часть наследства после смерти деда и бабки. Много выстрадав, как все юноши, наделенные железной волей и завоевывающие себе место в блестящем парижском свете, молодой Миноре сделал карьеру, о какой поначалу даже и не мечтал; ведь он посвятил себя медицине — области, где успех зависит не только от таланта, но и от удачи. Пользуясь поддержкой Дюпона де Немура [32] , сдружившись благодаря счастливой случайности с аббатом Морелле [33] , которого Вольтер прозвал «мор на елей», покровительствуемый энциклопедистами, доктор Миноре сделался верным сеидом великого врача Борде [34] , друга Дидро. Д'Аламбер, Гельвеции, барон Гольбах, Гримм, перед которыми Миноре был просто мальчишкой, в конце концов вслед за Борде приняли в нем участие, и к 1777 году он имел неплохую практику, пользуя деистов, энциклопедистов, сенсуалистов, материалистов — называйте как хотите богатых философов того времени. Почти не греша шарлатанством, доктор Миноре изобрел, однако же, знаменитый бальзам Лельевра [35] — чудодейственное средство, реклама которого венчала каждый номер издаваемого энциклопедистами еженедельника «Меркюр де Франс». Аптекарь Лельевр, человек ловкий, увидел возможность нажиться там, где Миноре, ученик Руэля [36] в химии, подобно тому как он был учеником Борде в медицине, видел лишь способ пополнить список узаконенных лекарственных средств; доходы аптекарь честно разделил с доктором. В таких условиях всякий стал бы материалистом. В 1778 году, в пору, когда над умами владычествовала «Новая Элоиза» [37] и находились люди, женившиеся по любви, доктор взял себе в супруги нежно любимую им девушку, дочь знаменитого клавесиниста Валентина Мируэ; блестящая музыкантша, хрупкая и ранимая, она не пережила Революции. Миноре был близко знаком с Робеспьером, который его стараниями получил золотую медаль за рассуждение на тему [38] : «Отчего считается, что позорная казнь пятнает всю семью преступника? Вредно это мнение или полезно? И если оно более вредно, чем полезно, каким образом уменьшить нежелательные его последствия?» В архиве Королевской академии наук и искусств города Меца, членом которой был Миноре, хранится, должно быть, рукопись этого рассуждения. Хотя дружеское расположение Робеспьера служило супруге доктора порукой безопасности, непреодолимый страх перед гильотиной усугубил ее аневризм — следствие чрезмерной чувствительности. Несмотря на все предосторожности доктора, боготворившего жену, Урсула повстречала на улице телегу, в которой везли на казнь множество осужденных, и среди них — госпожу Ролан [39] ; зрелище это убило ее. Миноре, ни в чем не отказывавший Урсуле, от которой он был без ума, и удовлетворявший все ее прихоти, оказался после смерти жены почти нищим. Робеспьер назначил его главным врачом одной из парижских больниц.

32

Дюпон де НемурПьер Самюэль (1739—1817) — французский экономист, философ, филантроп.

33

МореллеАндре (1727—1819) — французский писатель и философ, автор статей о религии в «Энциклопедии» Дидро и Д'Аламбера, известный своим антиклерикализмом.

34

БордеТеофиль де (1722—1776) — сотрудник Энциклопедии; выведен в диалоге Дидро «Сон Д'Аламбера» (1769).

35

Бальзам Лельевра, или «эликсир долголетия», — реально существовавший препарат из алоэ, крайне популярный среди состоятельных французов в конце XVIII в.; его изобрел и распространял аптекарь Клод Лельевр.

36

РуэльГийом Франсуа (1703—1770) — французский химик, член Академии наук.

37

«Юлия, или Новая Элоиза»(1761) — роман Ж.-Ж. Руссо.

38

...рассуждение на тему...— Такой конкурс в самом деле проводился в 1784 г., и Робеспьер получил за свое сочинение золотую медаль.

39

Госпожа Ролан— Ролан де ла Платьер (урожд. Флипон) Манон (1754—1793), жена жирондиста Ж.-М. Ролана де ла Платьера, хозяйка политического салона; казнена 9 ноября 1793 года.

Хотя в пору оживленных споров о месмеризме [40] имя Миноре приобрело известность и время от времени долетало до слуха его родственников, Революция произвела такие разрушения и порвала столько семейных связей, что в 1813 году в Немуре никто уже не помнил о существовании доктора Миноре, которого одна неожиданная встреча натолкнула на мысль вернуться, подобно зайцу, умирать в родную нору.

Кто, путешествуя по Франции, где глаз так скоро утомляется созерцанием однообразных равнин, не испытал пленительной радости, завидев с вершины холма или за поворотом дороги не бесплодные поля, но цветущую долину и речку, на берегу которой, словно улей в дупле старой ивы, приютился под скалой маленький городок? Слыша, как кучер погоняет лошадей, вы стряхиваете дремоту, но пейзаж, представший вашим глазам, прекрасен, словно греза; для путешественника это великолепное творение природы — то же, что для читателя блистательная страница книги. Именно такое впечатление производит Немур, внезапно открываясь взору того, кто едет из Бургундии. Путник видит город в окружении голых скал, серых, белых, черных, причудливой формы, — каких так много в лесу Фонтенбло; там и сям разбросаны одинокие деревья, четко вырисовывающиеся на фоне неба и сообщающие этой своеобразной полуразрушенной стене сельский вид. Здесь кончается лесистый холм, вдоль которого идет дорога от Немура до Бурона. В глубине этой бесформенной котловины вьется Луэн с его разливами и порогами. Эти прелестные пейзажи, окаймляющие дорогу на Монтаржи, настолько совершенны, что напоминают

оперную декорацию. Однажды утром доктор Миноре, спешно возвращаясь от богатого бургундского больного в Париж, забыл сказать кучеру, по какой дороге ехать, и нежданно-негаданно очутился в Немуре; сквозь дрему он увидел места, где прошло его детство. В ту пору доктор потерял несколько старинных друзей. Фанатичный приверженец Энциклопедии был свидетелем обращения Лагарпа [41] , он похоронил Лебрена-Пиндара [42] и Мари Жозефа Шенье [43] , Морелле [44] и вдову Гельвеция [45] . На его глазах Жоффруа [46] , преемник Фрерона, с успехом развенчивал Вольтера. Доктор мечтал удалиться на покой. Поэтому, когда почтовая карета остановилась в начале немурской Главной улицы, он счел своим долгом навести справки о родственниках. Миноре-Левро собственной персоной вышел к доктору, и тот узнал в почтмейстере родного сына своего старшего брата. Выяснилось, что племянник доктора женат на единственной дочери папаши Левро-Кремьера, двенадцать лет назад оставившего ему почтовую станцию и лучший в Немуре постоялый двор.

40

О месмеризме— Месмер Франц Антон (1733—1815) — немецкий врач, с 1778 г. практиковавший в Париже; он утверждал, что всем живым существам присущ магнетический флюид и что его можно использовать для лечения разных болезней. Сеансы проходили вокруг большого деревянного чана; внутри него находились бутыли с водой, а в крышку были воткнуты металлические прутья, которые пациенты, соединенные веревкой-»проводником», прикладывали к больным местам.

41

...свидетелем обращения Лагарпа...— Лагарп Жан Франсуа де (1739—1803), французский критик и литератор, известный своим вольнодумством, в 1794 г. во время террора попал в тюрьму и под влиянием пережитого обратился в христианство.

42

Лебрен-Пиндар— Экушар-Лебрен Понс Дени (1729—1807), французский поэт, получивший за свои оды прозвище «Пиндар».

43

ШеньеМари Жозеф (1764—1811) — французский поэт и драматург, во время Революции член Конвента.

44

...похоронил <...> Морелле...— Морелле Андре (1727—1819) — французский писатель и философ, автор статей о религии в «Энциклопедии» Дидро и Д'Аламбера, известный своим антиклерикализмом. В 1813 г. был еще жив.

45

Гельвеций(урожд. де Линьивиль д'Отрикур) Анна Катрин (1719—1800) — жена философа-энциклопедиста Клода Адриена Гельвеция (1715—1771); после смерти мужа в ее доме в Отее собирались, как и прежде, философы-материалисты.

46

ЖоффруаЖан Луи (1742—1814) — французский критик, издававший вслед за ярым противником Вольтера Эли Фрероном (1718—1776) журнал «Анне литерер» («Литературный год»), полный нападок на философию XVIII в. и, в частности, на Вольтера.

— И что же, племянник, — спросил доктор, — у меня есть и другие наследники?

— Моя тетка Миноре, ваша сестра, вышла за Массена-Массена.

— Да-да, того, что служил управляющим в Сен-Ланже.

— Она овдовела и умерла, а ее единственная дочь недавно вышла за Кремьера-Кремьера — славный парень, но пока без места.

— Прекрасно! она моя родная племянница. Брат-моряк умер холостым, а капитан Миноре погиб при Монте-Легино [47] . Значит, по отцовской линии больше никого нет. А что по материнской линии? Мать моя была урожденная Жан-Массен-Левро.

47

Монте-Легино— вымышленное название (возможно, искаженное Монтенотте, где 12 апреля 1796 г. французская армия разбила австрийскую, либо Монтебелло — другое итальянское местечко, где французы разбили австрийцев 9 июня 1800).

— Из рода Жан-Массен-Левро, — отвечал почтмейстер, — я знаю только одну Жан-Массен, ту, что вышла замуж за господина Кремьера-Левро-Диониса, поставщика фуража; его казнили во время Революции, а сама она вконец разорилась и умерла с горя. У них осталась дочь, она замужем за Левро-Миноре, фермером из Монтро; дела у них идут неплохо, а дочь их недавно вышла за Массена-Левро из Монтаржи — он сын тамошнего слесаря и служит клерком у нотариуса.

— Одним словом, наследников у меня хватает, — весело сказал доктор и попросил племянника пройтись вместе с ним по городу.

Берега Луэна, извилистой лентой пересекающего Немур, утопают в зелени, сады уступами спускаются к воде, из-за деревьев выглядывают чистенькие домики — когда глядишь на них, то кажется, что если счастливая жизнь возможна, то именно здесь. Когда доктор свернул с Главной улицы на улицу Буржуа, Миноре-Левро показал ему дом господина Левро-Левро, богатого торговца скобяным товаром, который жил в Париже и недавно в одночасье умер.

— Видите, дядюшка, какой продается отличный дом, и при нем прекрасный сад, с видом на реку.

— Давай зайдем, — предложил доктор, увидев в конце небольшого мощеного дворика дом, зажатый между двумя соседними домами, стены которых были скрыты деревьями и вьющимися растениями.

— Там внизу большой подвал, — сказал доктор, поднявшись на очень высокое крыльцо, украшенное бело-голубыми фаянсовыми вазами с цветущей геранью.

Дом, как почти все дома в провинции, был разделен на две части коридором, оканчивавшимся дверью в сад; справа была гостиная с четырьмя окнами: два выходили во двор, два в сад, однако Левро-Левро превратил одно из этих окон в дверь и пристроил к нему длинную кирпичную галерею — она вела из гостиной в уродливую беседку в китайском стиле, стоящую на берегу реки.

— Ну что ж, — сказал старый Миноре, — если покрыть эту галерею прочной крышей и настелить паркет, я смогу разместить здесь свою библиотеку, а это причудливое архитектурное творение превратить в свой кабинет.

По другую сторону коридора располагалась столовая, выходившая окнами в сад; стены ее были покрашены под лак, с зелеными и золотыми цветами на черном фоне; лестничная клетка отделяла столовую от кухни. За лестницей находилась маленькая буфетная, откуда вы попадали в кухню, окна которой, забранные железными решетками, выходили во двор. На втором этаже было две комнаты, а над ними — обшитые панелью мансарды, также пригодные для жилья. Наскоро осмотрев дом, со всех сторон увитый зеленью, и бросив взгляд на террасу с фаянсовыми вазами, венчавшую сад со стороны реки, доктор сказал:

— Левро-Левро, должно быть, вложил сюда немало денег!

— Еще бы! — отвечал Миноре-Левро, — денег-то у него было — хоть лопатой греби. Дурень любил цветы! Как говорит моя жена: «Что он с этого имел?» Он, видите ли, выписал художника из Парижа, чтоб тот нарисовал ему в коридоре фрески из цветов. Вставил везде зеркала во весь рост. Приделал на потолке карнизы — шесть франков за фут. В столовой на полу наборный паркет — форменное безумие! Весь дом столько не стоит.

— Ну что ж, племянник, договорись о покупке и напиши мне; вот адрес; остальным займется мой нотариус. А кто живет напротив? — спросил он, выходя на улицу.

— Эмигранты [48] ! — отвечал почтмейстер. — Дворянин по фамилии Портандюэр.

Когда купчая была подписана, прославленный доктор, вместо того чтобы поселиться в своем новом доме, велел племяннику сдать его внаймы. «Причуду Левро» снял немурский нотариус, который в ту пору продал контору своему старшему клерку Дионису; два года спустя он умер, и дом остался без жильцов в тот самый момент, когда поблизости решалась судьба Наполеона [49] . Родные доктора, решившие было, что наследство у них в кармане, отчаялись увидеть в желании дядюшки вернуться в родной город более, чем минутную прихоть богача, и с горечью размышляли о привязанностях, которые удерживают его в Париже и, того и гляди, лишат их долгожданного богатства. Жена Миноре-Левро воспользовалась случаем написать доктору. Старик ответил, что как только будет заключен мир и дороги очистятся от солдат и станут безопасны, он переселится в Немур. В родные края он прибыл в сопровождении двух своих пациентов: подрядчика — строителя богаделен — и обойщика; они взялись отремонтировать и обставить дом. В услужение доктор по совету госпожи Миноре-Левро взял кухарку покойного нотариуса. Когда наследники уверились в том, что дядюшка Миноре в самом деле поселится в Немуре, их охватило жгучее, но в общем естественное любопытство; новость эта оттеснила на второй план даже политические события, разворачивавшиеся в ту пору в Гатине и Бри [50] . Богат ли дядюшка? Бережлив он или расточителен? Оставит он большое наследство или не оставит ничего? Есть ли у него пожизненная рента? Все это они в конце концов выяснили, но ценою множества хлопот и тайных разысканий. После смерти своей жены, Урсулы Мируэ, доктор, назначенный в 1805 году лейб-медиком Наполеона, заработал, должно быть, много денег, но никто не знал, сколько именно; жил он скромно, тратя деньги только на экипаж и на богато обставленную квартиру; он никогда не принимал гостей и почти всегда обедал в городе. Экономка его, взбешенная тем, что доктор не захотел взять ее с собой в Немур, сказала Зелии Левро, жене почтмейстера, что знает наверное: он получает четырнадцать тысяч франков дохода с государственной ренты. Выходило, что доктор, занимавший в течение двадцати лет прибыльные должности главного врача больницы, лейб-медика Наполеона и члена Института [51] , накопил всего сто шестьдесят тысяч франков. Раз доктор откладывал не больше восьми тысяч в год, значит, у него были какие-то недешево обходившиеся пороки или добродетели, но ни домоправительнице, ни Зелии не удалось проникнуть в тайну его трат: Миноре, любимец всего квартала, был одним из самых добрых и щедрых людей в Париже, но, подобно Ларрею [52] , держал свои благодеяния в глубокой тайне. Итак, наследники с нескрываемой радостью следили за тем, как прибывают в Немур роскошная мебель и обширная библиотека дядюшки, к тому времени уже ставшего офицером Почетного легиона и получившего от короля орден Святого Михаила [53] — возможно, в утешение за добровольную отставку, освободившую место для какого-нибудь фаворита. Однако, хотя подрядчик и маляры с обойщиками уже привели дом в полный порядок, доктор все не приезжал. Госпожа Миноре-Левро, наблюдавшая за работой подрядчика и обойщика с таким усердием, словно это был ее собственный дом, выяснила у словоохотливого молодого человека, присланного расставить книги, что доктор взял на воспитание сироту по имени Урсула. Новость эта как громом поразила обитателей Немура. Наконец в середине января 1815 года старик прибыл в родные края и тихо зажил в своем новом доме с десятимесячной девочкой, находившейся на попечении кормилицы.

48

Эмигранты— Миноре-Левро хочет сказать, что дворяне Портандюэры покинули Францию во время Революции 1789—1794 гг. и вернулись либо при Наполеоне, либо в эпоху Реставрации.

49

...поблизости решалась судьба Наполеона.— В январе — марте 1814 г. бои наполеоновской армии с войсками России, Австрии, Пруссии и Швеции шли уже на территории Франции, в том числе и вблизи Немура.

50

Бри— плоскогорье на востоке Парижского бассейна, между реками Сена и Марна.

51

Институт— совокупность пяти академий (осн. 1795).

52

ЛаррейДоминик Жан, барон (1766—1842) — главный хирург наполеоновской армии (Бальзак сказал о нем в письме скульптору Давиду д'Анже от 6 апреля 1844 г.: «благороднейший характер, прекраснейшая душа и совершеннейшая добродетель». — Переписка. Т.4. Р.686).

53

Орден Святого Михаила, созданный в 1469 г. и упраздненный в 1789 г., в начале Революции, был возрожден Людовиком XVIII в ноябре 1816 г.; следовательно, в 1815 г. доктор Миноре еще не мог быть кавалером этого ордена. Крест Святого Михаила получали лица, прославившиеся в науке, искусстве и словесности.