Усадьба госпожи Ленбрау
Шрифт:
Именно этот момент выбрала незнакомка, чтобы вернуться. Она переводила взгляд с меня, сидящей на полу в неприглядной позе, на здоровенный кованый гвоздь, торчащий из стены в том месте, где прежде висел светильник.
И выражение лица незнакомки мне не понравилось.
Глава 2
– Бабура, ну что ты проход-то загородила? – произнёс позади незнакомки (ну хоть имя теперь знаю) старческий, слегка дребезжащий голос.
Затем её
– Доброго утречка, барышня! Как ночка прошла?
– Спасибо, хорошо, – ситуация была неловкая, чувствовала я себя глупо. К тому же не знала, как себя вести.
Может, прикрикнуть на них? Или прогнать? Кто знает, как тут с ними эта их госпожа или барышня обращается.
Я подбирала слова и интонации, чтоб вышло натурально. Но Бабура меня опередила.
– Говорю тебе, не она это!
Что?
В воздухе запахло жареным.
Светильник выпал у меня из рук, звякнув об пол. Я подобрала простыню, чтобы не мешала вскочить, как понадобится. Кажется, пришла пора отсюда выбираться.
– Да ну, Бабура, ну ты посмотри, – старушка указала на меня, – это ж наша девочка. Что я её не узнаю? Я ж её считай с рождения нянчила. Ни с кем не перепутаю.
Старушке удалось меня успокоить. Да и Бабура, посомневавшись, отчётливо выдохнула.
Я снова начала подбирать слова, чтобы выгнать обеих из ванной, дать мне наконец вымыться и прийти в себя. Такого сумасшедшего утра у меня не было никогда в жизни. Не удивлюсь, если вся голова седая станет.
Хотя чему уже тут удивляться – у меня теперь даже голова не моя.
Вдруг старушка издала жуткий протяжный звук. То ли вздох, то ли стон. Лицо у неё вытянулось так, что даже морщины разгладились. Брови полезли на лоб. Глаза из маленьких щёлочек под набрякшими веками выросли до пятирублёвых монет.
– Ты думаешь, она того? – не очень понятно спросила старушка у Бабуры.
Точнее непонятно было мне. Между собой они явно пришли к консенсусу, снова повторяя мимические упражнения. Лицо вытянуть, брови поднять, глаза расширить.
А потом отошли к двери и начали шептаться.
Я поднялась, прихватив с пола светильник. Если что, буду им отбиваться.
Но, оставив физическое воздействие на крайний случай, сначала попыталась договориться. Госпожа я или кто?
– Вы это, идите отсюда обе, я купаться изволю! – велела тонким голосом, срывающимся на фальцет.
М-да, госпожа из меня выходит не очень. И Станиславский бы мне не поверил.
На незнакомок моя жалкая попытка тоже не произвела впечатления.
– Кто ты такая? Отвечай! – велела Бабура, косясь на светильник в моей руке.
– Ваша госпожа, кто
Женщины переглянулись. Снова пошептались. А потом старушка предложила:
– Докажи!
– Как? – я развела руками, но получилась, что взмахнула светильником. Вышло немного угрожающе.
Женщины снова зашептались.
А потом старушка ткнула пальцем в Бабуру и спросила ехидно:
– Как её зовут?
– Бабура! – воскликнула я радостно. Нет, ну как удачно всё сложилось.
– А меня? – старушка не дала мне возможности радоваться долго.
Шах и мат, товарищи. Партия проиграна, пора сдаваться.
Я вздохнула, бросая светильник на пол. Ну что я с ним сделаю? Не буду же колотить пожилых женщин по голове.
– Так кто ты?
Эх, была не была!
– Я Женя, – выпалила быстро, чтобы не передумать. – Вчера легла спать, ничего не предвещало. Потом сон этот эротический. – Тут женщины снова переглянулись. – Утром проснулась здесь. Теперь пытаюсь разобраться, то ли музей у вас тут с полным погружением в эпоху, то ли секта какая, и вы меня в жертву принести собираетесь.
Женщины выслушали молча. Набрасываться на меня с криками они не стали. Бабура протяжно охнула и прислонилась к стене, будто ноги её не держали. А у старушки, горестно качающей головой, морщин стало вдвое больше, чем прежде.
– Так что выходит. Получилось у нашей барышни? – Бабура смотрела на меня, но ответа явно ждала от другой.
– Похоже, что получилось, – тяжело вздохнула старушка.
И тут я поняла, что эти двое уже разобрались в ситуации. Но почему-то меня посвящать не спешат.
– Так, женщины! – убедившись, что бросаться на меня или приносить в жертву никто не собирается, я осмелела. – Или вы немедленно мне объясняете, что тут происходит! Или я заявлю в полицию о похищении человека!
– Точно не она, вона как чешет. Вроде и наш язык, и слова понятные, а что сказала – не разберёшь.
– Ежа-то наша так не говорила.
Кажется, переговоры зашли в тупик.
– Всё, хватит с меня! Если не собираетесь ничего объяснять, верните мне одежду, я ухожу отсюда.
– Да куда ты пойдёшь, горемычная? – старушка махнула рукой. – Теперь-то уж некуда тебе идти.
– Здесь твой дом, – добавила Бабура усталым голосом. – Ты это, купайся, пока вода не остыла. Я тебе завтрак накрою. Там и поговорим.
Женщины ушли, прикрыв за собой дверь. Оставшись одна, я первым делом проверила – не заперли. Просто прикрыли. А изнутри я задвинула засов. На всякий случай.
После этого странного разговора я понимала ещё меньше. О каком еже они говорили? Что у него получилось?