Ущелье разбитых надежд
Шрифт:
– Кажется, особого энтузиазма вы не испытываете, - сказал шерифу О'Брайен.
– Вообще никакого. Большинство преступников успевает прожить в Мексике уже полгода, пока эти фотографии появятся. Кроме того, их очень часто путают и печатают совсем не тех людей.
Здание железнодорожной станции в Риз-Сити находилось в таком же плачевном состоянии, как и салун "Имперского отеля". Позолоченные буквы названия станции "Р_И_З_-_С_И_Т_И" так облупились и облиняли от непогоды, что стали почти неразличимы. Начальник станции, единственный в Риз-Сити служащий железнодорожной компании Юнион Пасифик, неизменно находился в задней комнате "Имперского
Клэрмонт отдернул занавеску и вышел на платформу, пробежав взглядом по всей длине его воинского эшелона. К локомотиву с высокой трубой и тендеру, загруженному древесным топливом, было прицеплено семь вагонов и один тормозной. Четвертый и пятый вагоны не были пассажирскими. Это явствовало из того, что вместо подножек к центральному входу каждого были приставлены мостики. У одного из них стоял крепкий и смуглый человек с великолепными усами. Он усердно отмечал что-то в списке, который держал в руке. Клэрмонт бодрыми шагами направился к нему. Он считал Белью лучшим сержантом в кавалерии Соединенных Штатов, а Белью, в свою очередь, считал Клэрмонта лучшим из всех офицеров, под чьим началом он когда-то служил. Правда, оба старались скрыть свое мнение друг от друга.
Клэрмонт кивнул Белью, взобрался на мостики и заглянул внутрь вагона. Почти четыре пятых его длины занимали лошадиные стойла. Оставшееся место было отведено для запасов воды и корма. Все стойла пустовали.
Клэрмонт спустился вниз.
– Белью, а где лошади? Не говоря уже о ваших солдатах. Куда они, черт возьми, подевались?
Белью застегнул мундир. Он ничуть не смутился.
– Накормлены и напоены, полковник. Люди вывели их на маленькую прогулку. После двух дней пребывания в вагоне, им необходим моцион, сэр.
– Мне тоже. Но у меня нет на это времени. Ну, ладно, ладно, наши четвероногие друзья на вашей ответственности. Но все-таки гоните их в вагоны. Мы отправляемся через полчаса. Фуража и воды для них достаточно? До форта дотянем?
– Так точно, сэр!
– А топлива для печей, включая вагоны с лошадьми? В горах будет чертовски холодно.
– Топлива более, чем достаточно, сэр!
– То-то же! Это для вашего же блага и для нашего общего. Но где капитан Оукленд? И лейтенант Ньювелл?
– Были здесь перед тем, как я вывел солдат и лошадей из вагонов. Я видел, как они шли вдоль состава в сторону города. Разве они не в городе, сэр?
– Откуда мне знать, черт возьми? Если бы я знал, то не спрашивал бы...
– раздражение Клэрмонта явно нарастало, готовое выплеснуться наружу.
– Отправьте в город наряд на их поиски. И велите им явиться с объяснениями ко мне в "Имперский"... Бог ты мой, "Имперский"! Ну и название!
Когда он повернулся и зашагал к локомотиву, Белью облегченно вздохнул. Между тем Клэрмонт поднялся по металлическим ступеням в кабину машиниста. Крис Банлон - машинист, был низеньким и тощим человеком, почти кожа да кости. У него было неестественно морщинистое и бурое, как орех, лицо, которое совершенно не гармонировало с голубыми, как цвет барвинка, глазами. Он был чем-то занят, орудуя тяжелым гаечным ключом.
– Добрый день, сэр! Вы оказали мне честь!
– Что-нибудь не в порядке?
– Нет, все в порядке. Обыкновенная проверка, сэр.
– Пар разведен?
Банлон распахнул дверцу топки. Раскаленное дыхание пода, на котором пылали дрова, заставило Клэрмонта нервно отступить в сторону. Крис закрыл дверцу.
– Можем трогаться в путь.
Клэрмонт взглянул назад, на загруженный дровами тендер.
– А как насчет топлива?
– До первого депо более, чем достаточно, - Банлон с гордостью посмотрел на тендер.
– Мы с Генри набили его до отказа. Этот Генри прекрасный работник!
– Генри?
– в голосе Клэрмонта прозвучала нотка хмурого удивления, хотя лицо оставалось таким же приветливым.
– Но ведь вашего помощника, кажется, зовут Джексон? Так зовут кочегара?
– Ох, уж этот мой язык!
– сокрушенно сказал Банлон.
– Никак не научусь держать его на привязи. Мне помогал Генри... Джексон... э-э-э... помог нам позднее, после того...
– После чего?
– После того, как вернулся из города с пивом, - блестящие голубые глаза машиниста встревоженно смотрели на Клэрмонта.
– Надеюсь, полковник, вы ничего не имеете против?
Клэрмонт не стал вникать в детали.
– Вы - служащие железнодорожной компании, а не мои солдаты. Мне безразлично, что вы делаете, лишь бы не пили слишком много и не бросили бы нас с одного из тех хлипких мостов в этих проклятых горах!
– он собрался было спуститься вниз, но потом снова повернулся к машинисту.
– Вы не видели капитана Оукленда или лейтенанта Ньювелла?
– Откровенно говоря, видел и того и другого. Они останавливались тут, чтобы поболтать со мной и Генри, а потом направились в город.
– Не сказали, куда именно?
– К сожалению, нет, сэр.
– Ну, все равно спасибо!
– Клэрмонт слез с локомотива и глянул вдоль состава туда, где Белью седлал коня и окликнул его.
– Скажите наряду, что они в городе!
Белью отдал честь.
В салуне О'Брайен и Пирс уже отошли от стойки. Пирс сунул свои объявления со словами "Разыскивается..." обратно в конверт. Внезапно оба резко остановились: из дальнего конца салуна раздался гневный окрик. Из-за стола, за которым играли в карты, поднялся человек, одетый в молескиновые брюки и куртку, выглядевшие так, словно он получил их в наследство от деда. В правой руке он держал нечто похожее на маленькую пушку - так вполне справедливо можно было назвать его кольт - в то время, как левая рука пригвоздила к столу левую кисть человека, сидевшего за столом против него. Лицо сидевшего было в тени и к тому же полузакрыто высоко поднятым воротником из овчины и низкой надвинутой на лоб шапкой.
Пирс приблизился к столу и мягко осведомился:
– Что случилось, Гэрритти?
Вместо ответа тот придвинул пистолет к лицу сидящего.
– Скользкие пальчики у этого типа, шериф! Обманом вытянул из меня сто двадцать долларов, и всего за пятнадцать минут!
Дверь салуна открылась и вошел Клэрмонт. Пирс быстро обернулся, скорее инстинктивно, чем из любопытства. Полковник на миг задержался, оценил происходящее и не колеблясь направился к нему.
Пирс снова обратился к Гэрритти: