Ущелье

Епатко Маргарита

– Батяня, – зашептал он, – есть там золото и серебра немерено, но она не отдает.

– Конечно, есть миленький. – Марфа вздохнула, понимая, что парнишка отходит и пора звать священника. А ей надо убираться отсюда, пока местный поп не прогнал прочь кадилом.

Но мальчишка, так вцепился ей в руку, что разжать пальцы не было сил.

– Иди, купца позови, – обернувшись, сказала ведунья хозяйке хаты, – Помирает, пусть священника ведут.

Женщина выскочила из домика. А парнишка, улыбнувшись, разжал сведенный судорогой кулак левой руки.

– Тебе, батяня, нес, – он

вложил Марфе в ладонь тяжелую монету из желтого металла, – Видишь, будет из меня хороший купец.

– Будет, будет, – зачастила Марфа. – Где ж ты взял это, красавец?

– День пути… ущелье… Все как сказывали, – прошептал слабеющий парнишка, отпуская руку.

– Сыночек, – купец заскочил в хату и Марфа, воспользовавшись моментом, отошла от лавки.

– А ну погодь, – тяжелая рука легла ей на плечо в сенях.

Старушка оторопела, увидев здорового бородатого помощника купца. За кушаком на поясе у него висел небольшой топорик красивой работы, предназначенный явно не для колки дров.

– Я… того, – забормотала травница, понимая, что сейчас у нее не только заберут монету, но еще и накостыляют по шее за воровство.

– На вот, за работу, – детина сунул ей пару денежек, разжимая капкан на плече.

– С-спасибо, – старушка почти в пояс поклонилась мужику.

– Опять ворожишь? – дверь в сени открылась. На пороге, хмурясь, стоял деревенский батюшка.

– Да я токмо травки, – бабка скользнула к выходу, – и к тому же сама сказал за вами послать.

– Да ну? – искренне удивился священник, крестя бабку занесенной для удара рукой. – Тогда поди с миром и боле гадостями своими не занимайся.

– Не буду, батюшка, – старушка выскочила из хаты, радуясь благополучному завершению вечерних похождений.

Добравшись до дома, она долго крутила в руках монету, пробовала ее на зуб. Благо зубы у нее пока были своими. Под утро бабка задремала прямо у стола, положив под морщинистую щеку неожиданную находку. А утром приняла важное для себя решение. Спустя месяц Марфа с полотняной сумкой для сбора трав ранехонько вышла на улицу. Она на всякий случай подперла дверь в дом палкой и постучала в окно соседке, с которой договорилась о присмотре за коровой. Прокрутив в голове все раздобытые правдами неправдами сведения о последней поездке купца, старушка уверенно двинулась в сторону, противоположную восходу.

Через два дня пути, потеряв надежду, струха увидела место, куда стремилась. Перед ней громадным массивом раскинулось пугающей красоты ущелье. Его вершины подпирали небо. А по едва видимому дну текла бурная горная река. Старушка вздохнула и, найдя сложенную кем-то переправу из камней, перебралась на другой берег. И только тут поняла, что не знает, куда идти дальше.

Погода, между тем, начала портиться. Набежали тучи. Загрохотал гром. Похоже, где-то в горах уже дел дождь. Вода в речке стала стремительно прибывать, мгновенно залив переправу. Старуха, подхватила юбку, и бросилась вверх. Собирая травы много лет, она прекрасно знала о коварстве горных рек, способных в считанные минуты затапливать целые долины. Марфа без устали карабкалась по склону, как будто черт ее подгонял раскаленной кочергой. Запыхавшись, она

вывалилась из лесной чащи на поляну с тремя громадными, поросшими мхом валунами. Уставшая бабка прислонилась к одному из них спиной.

– Чего хочешь? – перед ней, как из под земли появилась светловолосая красавица в наряде из дорогого сукна. Весь подол роскошного платья был расшит серебряными и золотыми бляшками.

– Она, – в страхе подумала бабка, вспоминая бредящего парнишку, – Та, которая всех убивает. – Но хитрая бабка постаралась взять себя в руки. – Я, милая, заблудилась, – как можно ласковее сказала она, горбясь, чтобы вызвать к себе жалость.

– Чего хочешь? – невозмутимо повторила красавица.

– А что ты все желания исполняешь? – неожиданно для себя хихикнула бабка.

– Чего хочешь? – как заведенная сказала незнакомка.

На лице ее не было ни усталости, ни растерянности, ни заинтересованности разговором с неизвестной старушкой.

– Гляди – как, как в сказке, – страх бабки окончательно улетучился. Она перестала сутулиться и обошла незнакомку. – Я так понимаю, ты одно желание выполняешь? – бабка задумчиво полезла в холщовую сумку, нащупывая там монету. Мысли вихрем понеслись в голове. Пальцы разжались, и монета скользнула обратно.

– А вот ежели я пожелаю жизнь вечную, уперев руки в бока, заявила Марфа.

– Исполнено, – кивнула незнакомка и пошла к горе, где уступами поднимались едва видимые ступеньки.

– Эй, погодь, – Марфа уже жалела о загаданном желании. – Так любой может сказать. А как обманываешь? Эх, поторопилась, – разочарованно сказала она, глядя на заросли папоротника, в которых скрылась красавица.

Старуха достала монету. Повертела ее в руках. Подошла к ступенькам. Глянула вверх на заросли и, потоптавшись, вернулась обратно к валунам. Бабку чувствовала себя обманутой. Получается, зря она два дня сбивала ноги, голодала. Все оказалось пустой выдумкой. Почему она сразу не поняла, что эту монету должно быть сам купец и дал сыну? Почему поверила бредящему парнишке?

Махнув рукой, Марфа начала спускаться к речке. Гроза в горах прошла. Поток хоть еще и нес мутную пену и обломки веток, но почти вернулся в прежнее русло, освободив мокрую переправу. Старушка потихоньку переправилась на другой берег, стараясь не поскользнуться на мокрых камнях.

– Аккуратней, матушка, – на другой стороне ей протягивал руку статный темноволосый мужчина с темно-синими глазами, одетый как казак.

– Благодарствую, милок, – старуха облокотилась на предложенную опору и вздрогнула. Ладонь оказалась ледяной.

– А ты не пугайся, – синеглазый мужчина обаятельно улыбнулся. – Чего загадала-то? добродушно спросил он.

– Вместо золота жизнь вечную, – тяжело вздохнула бабка, не понимая, с чего бы вдруг она откровенничает с незнакомым казаком.

– Не печалься. Будет тебе золото, – усмехнулся он, вытаскивая из-за пазухи кинжал.

– Ты чегой-то удумал, – бабка дернулась, но мужчина, неуловимы жестом убийцы, вогнал ей в бок клинок.

Старушка всхлипнула и осела на берег у ручья.

– Чего расселась? – мужчина наклонился, вытирая об траву испачканное оружие.