Ущербная луна
Шрифт:
Остерегаясь повредить улики, парочка расположилась на границе участка с влажной почвой возле Чарли и принялась внимательно рассматривать землю.
— Ха, — сказал светловолосый полицейский с моложавым лицом и фамилией Кантрел на жетоне.
— Ага, — поддакнул второй, назвавшийся Хэмилтоном.
Подождав и не услышав пояснений, я спросила чуть громче, чем прежде:
— Что?
— Всего две пары следов — ваши и жертвы.
Мне и на ум не пришло поискать следы. Страх и странные чувства, которые пробудил во мне Адам Рюэлль, вытеснили из головы
— А звериных следов нет?
— Есть, — кивнул Хэмилтон. — Наверное, большая собака оставила.
Я присоединилась к ним и принялась изучать отпечатки лап на рыхлой почве вокруг Чарли.
— Это не собака.
— Мэм, откуда такая уверенность?
— Я зоолог. Мне доводилось видеть волчьи следы.
— В Луизиане нет волков.
— Это что, девиз штата, что ли? — Я потерла переносицу, пытаясь унять боль. — Погодите. — Резко опустила руку. — Никаких следов, кроме моих, Чарли и… — Я махнула рукой в сторону собачьих следов.
— Нет.
Неудивительно, что они не поверили, что Рюэлль был здесь. Он ведь не оставил следов.
Я нахмурилась. Впрочем, он был бос.
К тому времени, как прибыли остальные полицейские, я закончила давать показания. Стражи порядка оцепили место происшествия, а после принялись собирать улики и готовить тело к перевозке. Кантрел предложил добросить меня до машины, и я с благодарностью согласилась. Даже умей я управлять катером, мне не хотелось плыть одной.
Немного погодя он высадил меня на причал.
— Мы будем на связи.
— У вас есть какие-то зацепки по делу об убийствах?
— Убийствах? — искренне удивился он.
— Я слышала, на болоте нашли еще одного мужчину с разодранной глоткой.
— И что?
— Два человека убиты как под копирку. Я-то думала, убойный отдел будет работать сверхурочно.
— Убойный отдел? — Он рассмеялся. — Из-за собаки?
— Вы и сами отлично знаете, что это не собака.
Услышав гнев в моем голосе, он перестал смеяться, взглянул на приток реки и снова посмотрел на меня.
— Мой начальник считает, что в округе, возможно, возникла проблема бешенства среди бездомных собак и даже койотов. Вирус распространяется, словно лесной пожар.
Я вскинула бровь. Он мог бы быть прав. Вот только бешеное животное не сбежало бы от нас с Рюэллем, после того как убило Чарли. Бешеное животное напало бы и на нас.
Я кое-что знала о бешенстве. Зараженные животные, безусловно, становились злыми и жестокими, но, ко всему прочему, они были обречены на смерть. Если бы на болоте Хони-Айленда свирепствовала эпидемия бешенства, трупов накопилось бы намного больше. Причем как человеческих, так и звериных.
Кантрел снова влез в катер и устроился на водительском сиденье. Уверенно, тем самым показывая, что ему не впервой сидеть за штурвалом.
— Похоже, вы знаете, что делаете. — Я махнула рукой в сторону лодки.
— Всю жизнь такими управлял.
— Вы из города?
— Я местный.
— Значит, вы знали Чарли.
— Да. — Он вздохнул. — Славный был парень.
Мы оба умолкли,
Кантрел выпрямил спину и деловито произнес:
— Держитесь подальше от болота, мэм. Там слишком опасно.
— У меня нет особого выбора. Меня наняли для…
Я замолкла. Не говорить же ему, что разыскиваю оборотня. За такое можно и в психушку загреметь. Наверняка здесь такая еще сохранилась.
— Наняли для чего? — надавил Кантрел.
— Для исследовательской работы. — Что было отчасти правдой и обычно нагоняло на людей такую скуку, что они переставали задавать вопросы.
— Я думал, вы зоолог. Разве вам не место… в зоопарке? — Он покраснел. — В смысле, там вы должны работать.
Желания объяснять, чем я на самом деле занимаюсь, не было, и я не стала.
— Я работаю здесь.
— Лучше бы вам не приближаться к болоту. — Кантрел взглянул на ущербную луну, медленно плывущую по ночному небу. — Хотя бы несколько дней.
Пока я не начала вновь терзать его вопросами, он завел мотор и умчался прочь.
Когда я осталась одна, меня окутала тишина. В отблесках луны на водной глади сверкали несколько пар выпуклых глаз, чьи обладатели, похоже, вовсе не горели желанием подплывать ближе.
Я погладила гри-гри. Для псевдоамулета он неплохо защищал. Тем не менее я поспешила к машине и вернулась в город.
На Бурбон-стрит кипела жизнь. Я взглянула на часы. Полночь. И почему мне казалось, что время более позднее?
Есть не хотелось, однако у меня за весь день маковой росинки во рту не было, и, хотя мое тело определенно могло бы пожертвовать парочкой килограммов, я была не настолько глупа, чтобы совсем обходиться без еды. Падать в обморок мне нравилось даже меньше, чем носить лайкру.
Я влилась в толпу и позволила ей нести меня по разбитым потрескавшимся тротуарам мимо баров, стриптиз-клубов и сувенирных магазинчиков, в витринах которых были выставлены футболки с непристойными слоганами, пока не приметила ресторанчик, не забитый под завязку. Тогда могучим рывком я вырвалась из людского потока и ввалилась в мощеный булыжником дворик, заставленный столиками. Села за тот, который стоял ближе к улице. Может, я и не получала удовольствия от прогулок в толпе, зато мне несомненно нравилось за ней наблюдать. Шумный и по большей части пьяный люд, запрудивший Бурбон-стрит, забавлял.
В Новый Орлеан наезжал веселый народ, что восторгало местных жителей.
Да, здесь поклонялись культу вуду, совершались убийства, что-то обитало в болоте, но город называли беззаботным, и он оправдывал свое прозвище. В Новом Орлеане царили прекрасная музыка, вкусная еда, льющийся рекой алкоголь и жаркий секс. Днем были видны следы упадка, ночью же все камуфлировал неон.
Я заказала коктейль «Зомби» (почему бы и нет?) и знаменитый местный сэндвич-побой. Когда прикончила половину багета и опустошила бокал, мною овладело уже знакомое чувство, будто на меня пялятся. Вот только на Бурбон-стрит не было аллигаторов, если не считать чучел в витринах магазинов.