Уши в трубочку
Шрифт:
– Да, – ответил я ошарашено. – А вы?
– Ну, веретено у нас создано совсем недавно, школьники учатся с его помощью прыжкам между планетами. Неудобный пока что интерфейс, ждем пропатченной версии.
– Ага, – ответил я еще ошарашенее, – ну, это всегда выпускают с багами, а потом от глюков звереешь… Ишь, уже до веретена дошли! У вас высокая культура, почти черниховцы.
К вечеру странствующий метеорит вломился, пробив стенку в нужном месте, разбил капитанскую рубку и уничтожил все записи вычисленного курса. Экипаж в панике, готовы прямо щас выбрасываться в космос, ведь теперь дорогу домой никогда и ни за что,
– Да вы че, ребята? Да я счас все сам! Вы лежите, лежите!
Все трое, придавленные чудовищной гравитацией, в отчаянье наблюдали, как эта тупая обезьяна, то есть я, села за суперкомп, начала щелкать по клавишам.
И когда корабль все-таки совершил благополучно суперпрыжок через пространство, Додо ринулся проверять курс, а Икана прошептала в изумлении:
– Но как ты… как смог?
– А че? – удивился я. – Мы ж с тобой стояли тогда за спиной штурмана, когда он получал результат!
– Ну и… что?
– Как что? Ты тоже видела, что было на экране!
Она явно вспомнила эту жуткую вязь символов, цифр и значков, что сменялись в сумасшедшем калейдоскопе, зябко повела плечами:
– Ну, видела…
– Ты отдыхала, – сказал я понимающе, – иначе бы ты сама! Но прибор что-то отключился… так я выговорил это слово?.. Ну, я набрал эту команду вручную.
Она вздрогнула:
– И что же? Ты всю ее запомнил?
– А что там запоминать? – удивился я. – Ты бы знала, сколько я помню запахов молодого оленя! А сколько знаю способов разделки дикого кабана… Хошь, покажу?
Она попятилась:
– Не надо, как-нибудь в другой раз.
Я засмеялся:
– Да ты че? Не на тебе, на Додо или на этом шустрике Гого!
Додо вскрикнул ликующе:
– Курс абсолютно точен!.. Я вижу на трассе знакомую дорогу! Вон маяки… А вон и что-то движется… Гого, дай увеличение на большой экран!
Одна из стен стала абсолютно прозрачной. Я ощутил благоговение. Сперва показалось, что через черноту космоса прет Гималайский хребет. Серые изъеденные временем седые горы, слитые воедино, щели на месте выпавших глыб, торчащие зубы скал. И тогда, когда эта громада проползла мимо, я потрясенно увидел сзади широкие черные дыры пещер, все еще сохранившие очертания исполинских дюз, каждое вдесятеро больше туннеля метро, хотя отсюда выглядят как пчелиные соты.
– Корабль переселенцев Первой Волны, – проговорил Додо с величайшим почтением. – Они все еще ломятся через пространство… судя по направлению, к звезде Канопуса. Там в самом деле три планеты, пригодные для жизни! Каково будет их удивление, когда увидят там огромные города, покрывшие всю поверхность.
– Сколько они в полете? – спросил Гого.
– Судя по кораблю, около сорока тысяч лет.
– На нем сменилось тысяча девятьсот поколений, – быстро подсчитал Гого. – Нехило! Какой у них век?
– Скорее всего, им пришлось откатиться на несколько веков, – предположил Додо. – Никто не знает, насколько верны теории… Икана, готовьтесь связаться с ними, причалить. Первым пустите Гого, он у нас еще и психолог, пусть постарается уменьшить культурный шок. Постарайтесь сперва высмотреть их одежду, скопировать ее, чтобы одеться соответствующим образом.
Двое ушли готовиться, а я указал командиру на другой экран:
– А что там?
Додо нахмурился,
Один из дальних кораблей заискрился, вокруг него вздулся огромный мыльный пузырь. Мгновение спустя черное дуло одного из орудий вспыхнуло оранжевым огнем, словно в космосе распустился огненный цветок. Лазерный луч протянулся вдаль, постепенно истончаясь. Я перебежал к другому иллюминатору, а там вынужденно ухватился обеими руками за поручни, ибо ноги ослабели и подкосились.
С той стороны космоса надвигаются сотни, тысячи, миллионы исполинских кораблей, еще огромнее, страшнее и зловещее. Что-то жуткое и противоестественное в их изъеденной метеоритами броне, защитных титановых плитах, хищных обводах, явно для стремительности в космосе, для проскакивания в дыры космоса, для короткого злого удара в спину, но явно не для честного боя лицом к лицу.
Первый корабль выпустил еще несколько импульсов, лазерный луч с шипением впился в черную броню вражеского корабля. Вспыхнули длинные изогнутые искры, будто распустился исполинский бенгальский огонь. Вражеская эскадра двигалась молча, грозно, на броне от мощного боевого лазера не осталось и царапины, а если и осталась, то на таком корпусе сразу не заметить.
Я задержал дыхание, а там, внизу, судорожно сжалось мускульное кольцо, предчувствуя большие неприятности. Вспыхнул яркий багровый свет, словно весь космос взорвался, как пробитый бензобак. Орудия вражеской эскадры выпалили одновременно, синхронно. Миллионы багровых нитей протянулись к дерзкому кораблю, что жертвовал собой, пристреливаясь для всей эскадры. Вспыхнула обшивка, потек, плавясь, тугоплавкий металл. Корабль некоторое время вел ответный огонь из всех ста тысяч орудий, но направленный удар пробил огромную зияющую дыру в задней части, оттуда повалил густой черный дым.
Сердце мое сжалось, чувствуя непоправимое, а корабль, потеряв управление, клюнул носом, начал опускаться, медленно входя в штопор. В багровом тумане космос выглядел сплошной трехмерной сетью из раскаленной докрасна проволоки. Две эскадры уже вовсю полосуют одна другую мощными лазерами, а потом, сойдясь ближе, выпустили миллионы аннигиляционных ракет. Часть их успевали поразить лазерами, часть разбилась о силовые щиты, но я видел, как некоторые заряды антиматерии выжигали страшные кратеры в толстой титановой броне. Корабли начали маневрировать, чтобы не дать второй ракете ударить в то же место, а третья так и вовсе может прожечь броню…
Мне почудилось, что космос наполнился роем бесчисленных мух: от огромных кораблей отделились небольшие десантные корабли и стремительно неслись к нашим кораблям, явно стремясь к абордажной схватке.
Подошел Додо, ковыряясь в зубах щепочкой, последний писк моды, тихонько взрыгивал, вид довольный, благодушный. Я вскрикнул:
– Додо!.. Вы что, не видите?
Он повернул голову к экрану, на миг в глазах мелькнуло что-то живое, потом вяло отмахнулся:
– Как все это осточертело…