Усиливая Боль/Советчики
Шрифт:
На стол Кати из рук заместителя директора по сделках в области промышленности и госзаказов плюхается массивная папка с подлежащей обработке в течении текущей недели отчетной информацией по разработке сделки по продаже промышленного оборудования, и это помогает мыслям о письме улетучиться сами собой. Тем не менее, внимания к работе кате не хватает. Почти час она пытается делать то одно, то другое, и в итоге, ломая с заметным треском авторучку пополам и привлекая этим внимание соседей по кабинету, молча встает и выходит в коридор между кабинетами. Ощущает странный холод, тряску внутри, словно бы перед тем, как заплакать, но о слезах и речи нет. Ощущает смесь страха и отчаяния. Садится на подоконник массивного
Она вскрикивает и тут же стыдливо прикрывает рот рукой, когда из машинально положенного рядом на подоконник «айфона» раздается странный набор звуков, который когда-то был одной из любимых ее песен. Быстро берет в руку аппарат и принимает вызов. На этот раз, ее беспокоит ее старая знакомая, на добрых полтора десятка лет старше ее, которую она называет тетей Дашей. Тетя Даша в свое время здорово помогала только приехавшей и неокрепшей гостье метрополии Кате, исходя из того, что в свое время училась и близко дружила в одном институте с ее родной тетей, живущей ныне в Германии. Тетя Марина, узнав от катиных родителей, что ее племянница ринулась покорять большой город, быстро связалась с тетей Дашей, и эта связка из весьма активных и продвинутых теть помогла Кате подняться и уже потом переехать на наследную квартиру. Иногда Катя не могла в голове уложить, как ее родственниц так разбросало по миру, а также – почему чужая женщина, просто подруга родственницы оказала ей большую поддержку, чем родная, пусть и двоюродная бабушка, которая только в приближении к смертному одру задумалась о том, что надо бы сделать доброе дело и переписать квартиру на внучку.
Тетя интересуется делами и самочувствием Кати, обращает внимание на ее утомленный, явно искусственно ободряемый голос и настойчиво приглашает ее отдохнуть вместе на даче в эти выходные, пока не совсем похолодало. Катя ссылается на обширную занятость, на надомную работу, которой, на самом деле, давно не страдает, на странное самочувствие. Старается не сгущать краски и не говорить, как ей, на самом деле, хреново, хотя именно это определение само собой просится на язык. Тетя немного расстроена, и Катя решает добавить что-то невнятное в стиле «Ну, я подумаю, очень постараюсь выделить время, ты же знаешь, я тоже по тебе скучаю». Разговор сводится к длительному прощанию. Заканчивается.
– Кать, Михаил Сергеевич просил тебя зайти, как будет время, - раздается голос разносящей какие-то документы по офисам секретарши директора Оксаны.
Катя с презрением смотрит на приезжую, как и она сама, девушку, пытается вспомнить, из какого региона та, и уже вспомнив, ловит себя на мысли, что думает явно не о том. Тихо отвечает «Ясно» и отводит взгляд в окно. Ей кажется, что рисунок дефектов асфальта сменился, но предпосылок тому не было. Она слезает с подоконника, тяжело вздыхает и идет в кабинет директора в ожидании самого неприятного разговора за последнее время.
Пока она поднимается на третий этаж и неторопливо приближается к этому разговору, в ее голове смешиваются в едкий, щелочной коктейль все самые яркие мысли, которые посещали ее голову за последние два дня. Пропадающие собеседники по «экзисту». Недосып. Звонок матери. Письмо от какого-то идиота. Едва не разбитая машина. Необходимость ехать домой на общественном транспорте. Или такси – в любом случае, под чьим-то руководством. Усталость от одиночества. Флирт «продажника» Ромы. Горечь кофе. Кот, которого нет. Еще сотни образов, лиц, красок – странных, причудливых, мерцающих перед ее внутренним взором.
– Кать, можно зайти. Я не кусаюсь.
Голос Михаила Сергеевича звучит как-то несмело, с опасением, но выводит
– Вызывали? – имитируя совково-военную манеру, произносит Катя.
– Есть такое, - кивает директор. – У тебя все в порядке?
– Да, вполне. Только немного… - Катя боится слов «усталость», «болезнь», «отдых» и однокоренных к ним при общении с вышестоящим руководством. Ищет подходящий вариант. – В общем, все в порядке. Что-то не так по сделкам?
– Ну как, - директор дважды прокручивает между пальцами черно-золотистую «кросс» и кладет ее рядом с тонкой стопкой документов, которую он придвинул на середину стола как только Катя села в кресло напротив. – В целом, ты молодец, но есть нюанс. Как ты умудрилась направить документы «Аттики» курирующему менеджеру «Сити-Сервисез»? Я давно столько добрых слов в свой адрес не слышал. Он ведь до дня сделки, по традиции, не прикасался к «сопроводиловке», рассчитывая, что у нас все готово, и останется только провести сделку. А там был заказ на услуги примерно на десять миллионов.
– Сделка… - Катя сглатывает слюну, пытаясь увлажнить резко пересохшее горло, - …сорвалась?
– Пока что перенос, - пожимает плечами директор. – Но нам уже выставили штраф, и контракт стал на треть менее выгодным. А надо еще покрыть издержки по самой «Аттике». Я удержал, конечно, этих ребят от получения информации, что их документы улетели…
– А это не могло быть курьерской ошибкой? – рискует прервать директора Катя.
– А ничего, что это твоя подотчетная зона? Что ты лично передавала вчера курьеру эти документы, что на расписках стоит твоя подпись? – директор внешне спокоен, но периодически начинает покручивать левым мизинцем золотой перстень на левом же безымянном пальце. – Кать, это уже третий организационный косяк за последние две недели. И совершенно неожиданный, с учетом твоих былых показателей. Что у тебя стряслось?
– Ничего, - шепчет Катя. В ее голове шумит то ли прибой, то ли волна электронных помех. Она дезориентирована и готова выйти из кабинета через окно, лишь бы не выслушивать дальнейшие слова директора. – Я просто допустила невнимательность…
– Подойди-ка после этого разговора к Яковлеву, выясни подробности по «Сити-Сервисез» - он в курсе, - и реши вопрос. Послушай, может, сходишь в отпуск после этой недели? У тебя чертовски нездоровый вид. Я готов выделить лично для тебя неделю за счет компании, помня твои былые заслуги перед родиной.
– Не нужно, Михаил Сергеевич, правда, - Катя боится, что рыдания в ее голосе превратятся в рыдания настоящие и крепко сжимает себя в кулак. – Я просто отдохну на ближайших выходных, и все будет в порядке. Простите, что я так… облажалась. Я ума не приложу…
– Хватит оправдываться. В твоем деле важны показатели, а не оправдания. Используй помощников, секретариат, а не тяни все на себе, как раньше. Бюджеты позволяют, - уже несколько грубо, по-хозяйски чеканит директор. – И помни вот что – еще один такой промах – и я просто вынужден буду, чтобы не выглядеть идиотом перед коммерческим и ключевыми, применить санкции. Я этого не хочу, но ты знаешь, чего стоит для нас каждая сделка сейчас, когда каждая мелкая сошка хочет, чтобы все работало через собственный юридический отдел, пусть и состоящий из пустоголовых выпускниц юрфаков строительных колледжей. Не подводи меня. Я же тебя не подвожу, правда?