Ускользающий город. Инициализация
Шрифт:
Странник отошёл от злополучной витрины, собрался с духом и шагнул обратно.
— А вот хрен, — ответила аудиозапись. — Сразу надо было слушать.
С поверхности витринного стекла на Алана смотрело довольное и полупрозрачное лицо Аримовича. Сердце Алана уплыло куда-то вслед рассудку.
— И вообще, я бы на твоём месте оставил верхнюю одежду в гардеробе, — осуждающе покачал лицом Аримович.
— Это уж слишком… — Звук собственного голоса помог прийти в себя. Алан как следует проморгался, пощипал себя за руки и даже влепил кулаком по бедру. Аримович наблюдал за его самодеятельностью
— Для тебя я — Аримович.
— Ответил, бл…
Алан отвернулся от злосчастной витрины, протёр лоб тыльной стороной ладони и как заводной болванчик подошёл к соседней. Точно за таким же стеклом, точно на таком же постаменте лежали искромсанные кожаные обрезки.
— Гордиев узел, — подсказала всплывшая на стекле голова Аримовича. — Странно, что в легендах не говорят, куда он делся после того, как Александр столь расчётливо психанул.
— Отстань от меня, изверг.
— С удовольствием бы, Алан Ерофеич. Но не виноват я, что ты проецируешь мой образ то на случайного таксиста, то на труп в вашем номере, то на несчастные стёкла. Вынужден сказать спасибо, что хоть на сегодняшнюю пассию меня не напроецировал.
— Глюк сознания, говоришь?
— Это ты так говоришь, Алан Ерофеич.
— Признание проблемы…
— …это первый шаг на пути её решения.
— …лишь развязывает руки шарлатанам, — одновременно с ним завершил Алан.
— Что ж, поздравляю, — после неловкой паузы сказал Аримович. — У вас, батенька, раздвоение личности.
— Разумеется, — кивнул Алан. — Что мне ещё следует посмотреть на этом этаже?
— Зеркало медузы Горгоны.
— Как замечательно.
Алан двинулся к лестнице, ведущей на следующий этаж. Лицо Аримовича неотступно следовало за ним, вприпрыжку перескакивая от стекла к стеклу.
— Многие думают, что Горгона превратилась в камень из-за того, что она увидела своё отражение в щите Персея.
— Но всё было не так.
— Разумеется. В камень её превратило искажённое отражение, выставившее её страшной деформированной уродкой перед лицом собственного самолюбия.
— Одна история cooler другой, — заметил Алан, сворачивая к ступенькам.
Лестница была винтовая, и потому спускаться оказалось не утомительно и даже интересно — Алан любил винтовые лестницы. Зал пятого этажа распахнулся перед ним чудесами кочевых племён. За разномастными витринами громоздились наконечники стрел, копий, ржавые мечи, шатры из оленьей кожи, тотемы, амулеты, черепа и зубы.
В центре зала, от пола до потолка тянулся герметичный стеклянный цилиндр, в котором шипел не имеющий ни начала, ни конца поток воды. Сенсоров здесь не было, как и матюгальников, поэтому Аримович не выпрыгивал из каждого встречного стекла.
Зато в укромной нише между двумя витринами Алан заприметил небольшой проектор, направленный на лист ватмана. К проектору был прилеплен фиолетовый стикер с надписью «только для Алана». Только странник посмел отойти от этой безыскусной ловушки, как проектор включился сам. На ватмане вспыхнул Аримович в шансоновской кожанке.
— Кто же ещё… — вздохнул Алан, приближаясь к этому почти голографическому цирку.
— Если ты видишь это, Алан Ерофеич,
Что-то щёлкнуло внутри проектора, и изображение по всем канонам Lunar Tunes накрылось диафрагмой. Из вентиляционных отверстий устройства повалил едкий дымок.
«Оставить в публичном месте сообщение для одного адресата… Грандмастеры хреновы, конспирологи…»
Порыскав по пятому этажу, Алан понял, что Сердца в варварской для этих краёв античности он не найдёт. Пришлось спускаться на этаж средневековья. Точно такие же витрины, в центре точно такой же стеклянный цилиндр, и совсем другая атмосфера — деревянная, кольчужная, с рукавами в пол. Оружия здесь было поменьше, зато орудиями труда можно было бы воссоздать добротную деревеньку ролевиков. Собственно, в средние века Чернокаменск и был деревенькой…
Алан быстро понял, что на сей раз он не один. Самый настоящий, из плоти и крови, мужичок рассматривал явно воссозданную телегу и обернулся на звук его шагов. Завидев Алана, он поправил бейджик с именем и спросил:
— У вас с экскурсией?
Львиноподная улыбка зацементировала позвоночник Алана.
— А, вы, — закивал «гид». — Уж вас-то я не ожидал. Узнаёте?
— Аримович…
— Весьма рад, что помните это имя. Человек живёт ровно до тех пор, пока его помнят… Впрочем, не только человек.
— И пудель Анатолий.
— И пудель Анатолий, — легко согласился «гид». — Что бы это ни значило. Но всё же я не Аримович. Я его брат.
— Близнец…
— Как наблюдательно. Знаете, сейчас, когда я вот так глупо подставился, возникает любопытная дилемма…
— Убрали ли единственного свидетеля вашего преступления?
— Всё верно. Почему вас не забрали ещё в номере? Вы попали под чью-то протекцию?
— Это не ваше дело.
— Это вполне сойдёт за ответ, — кивнул «гид».
Молчание повисло как взмах топора.
— И как мы разрешим нашу проблему? — первым не выдержал Алан.
— Просто. Вы ведь не докажете, что я был здесь, — ответил «гид» и больно толкнул его в грудь. Вспышка боли ослепила Алана, запечатлев на сетчатке самодовольную львиноподобную физию.
— Таксист, гид, выродок… — проскрипел он, протирая глаза. Таинственный близнец испарился, как туман поутру. — В asshole средневековье.
Третий этаж был посвящён династии Романовых. Конца и края фонтану было ещё не видно, хотя шум воды определённо усилился. Витрины, по понятной причине, стояли намного плотней. Не обращая внимания ни на что, Алан приблизился к единственной витрине, где отражалось лицо Аримовича.