Услышь меня, чистый сердцем
Шрифт:
— Я думаю, вы согласитесь, Вера Ипполитовна, работать художницей по костюмам в нашем следующем фильме. Он будет называться «Страсти по Андрею». Вы, конечно, догадываетесь, что не обо мне идет речь, — и засмеялся, — а об Андрее Рублеве. И Валя будет сниматься. Она будет играть Марусю. Маруся любит смешного художника и сама пишет иконы. Она ходит с художниками по России… а потом ее любимого убивают стрелой, и он умирает в чистом-чистом ручье…
Но не скоро Андрей начнет снимать фильм о Рублеве,
Во время озвучания «Иванова детства» меня пригласили на пробы фильма «Утренние поезда». Сценарий мне понравился. Конкурс на главную роль, которую мне предлагали, был большим, и мне хотелось участвовать в нем. Андрею я не сказала об этом. Не уверена была в положительном результате, но Фрунзик Довлатян и Лева Мирский утвердили меня.
Мне очень хотелось сниматься в этом фильме, но я не знала, как отнесется к этому Андрей и как ему сказать, что хочу и буду работать в новой роли.
И вот мы пошли поужинать в «Националь».
У Андрея там была назначена встреча с Эрнстом Неизвестным.
Андрей был весел: «Иваново детство» пригласили на Венецианский фестиваль. Эрнст поздравлял нас. Он мне был симпатичен. Я вдруг спросила Эрнста:
— Вы тоже гений?
— Почему — тоже? — переспросил Неизвестный.
— Потому что Андрей — гений.
— Я — гений. Андрей — гений. Без «тоже».
Мне нравилось говорить с Эрнстом, и я спросила:
— А можно так сказать: «Вы — гений, Андрей — тоже»?
— Так можно, — хохотал Неизвестный.
Я выбрала момент и стала рассказывать историю Аси из «Утренних поездов»:
— «…она бежит в подвенечном платье по мокрой платформе, догоняя электричку, она убегает от любимого…»
— Вот и Настасья Филипповна у Федора Михайловича убегает из-под венца… Сама придумала историю Аси? — спросил Андрей..
— Нет. Зак и Кузнецов. Снимать этот сценарий будут Довлатян и Мирский. Меня утвердили на роль Аси.
Андрей молчал, как бы не проявляя никакого интереса. Я спросила его:
— Как ты к этому относишься?
— Что бы я ни сказал, ты все равно поступишь по-своему.
Я стала сниматься в роли Аси в фильме «Утренние поезда».
В августе 62-го Андрей Тарковский, Сергей Аполлинариевич Герасимов, Тамара Федоровна Макарова, Жанна Болотова и другие отправились на Венецианский кинофестиваль.
Меня отпустили с трудом — из-за съемок в «Утренних поездах». И я позже других вылетела в Италию. Остановилась в Париже, а 27 августа прибыла в Венецию.
Из дневника 1962 года
«…Вышла из самолета, и жаркий, плотный воздух
— Валя! Здравствуй! — приветствовали меня двое молодых людей из «Совэкспортфильма». — Ну, пойдем? Андрей должен встретить тебя!
Мы пошли к причалу.
Боже! Сколько воды! Она появилась как-то вдруг, совсем неожиданно!.
Андрей ходил из угла в угол пляжного домика и кусал ногти.
Весь день он сердился и не разговаривал со мной.
Вечером я надела красивое платье, сильно накрасила глаза, губы, пришла ужинать. Я знала, что Андрею не нравится мое сильно накрашенное лицо, но я сделала это сознательно, как бы бросая вызов. Меня огорчало, что Андрей со мной не разговаривает, и я хотела получить от него хотя бы замечание.
Тамара Федоровна заметила, что мне лучше без грима. Андрей резко сказал:
— Она нарочно.
Андрон выручил меня:
— Красиво. Как в Древнем Египте..
Я была благодарна Андрону.
После ужина Андрей все-таки спросил:
— Ну и как?
Я поняла, что он спрашивает о нашей ночной прогулке.
— Чудесно, — говорю.
— Что делали?
— Пили ледяное вино и слушали музыку. А утром встречали восход. Жанна нашла на берегу славного игрушечного лягушонка и подарила мне. Я его сохраню на всю жизнь».
Когда шел фильм «Мама Рома» с участием Анны Маньяни, Андрей мне сказал:
— Скоро наша премьера! Волнуешься?
— Очень!
— А мы сделаем так: средний палец положим на указательный, получится крестик, и победим.
Он сложил крестик.
— Покажи!
Я тоже сложила крестик.
— Очень хорошо! Мы победим!
— Отчего у тебя такая уверенность?
— Я не знаю. Предчувствие. Все будет хорошо!
Перед премьерой «Мамы Ромы» весь зал приветствовал Анну Маньяни стоя.
Из дневника
«Милан. Мы с Андреем поднялись на крышу Миланского собора..
Господи! Благодарю тебя!
Нас фотографировали. Я не очень люблю это занятие.
Андрей говорил:
— Напрасно. На всю жизнь! Как хорошо!
Я слушалась, поворачивалась к репортерам. А Андрей в кадре как-то сразу менял настроение. Если даже до съемок был весел, становился задумчиво-отрешенным и почти отворачивался от камеры. Меня иногда сердило это перевоплощение, но я понимала: на всю жизнь!
А потом внизу, в соборе, Андрей подарил мне серебряный кулончик с изображением Мадонны на лицевой стороне и Миланского собора — на обороте.
Были в гостях в замечательном доме, а потом пошли к отелю пешком. Андрей почему-то сказал: