Усмиритель душ

Priest P?

Улочка была совершенно пустой — слишком пустой для первого дня года — и на ней пахло серой, как будто кто-то баловался тут с фейерверками. Го Чанчэна настиг холодный ветер, растрепал ему волосы, и Чанчэн, шмыгнув носом, утёр слёзы и тяжёлым шатким шагом направился домой.

Неизвестно, зачем весь этот разговор нужен был Чу Шучжи, но Го Чанчэну его слова казались несправедливыми. Что с того, что ему предрешена тяжёлая судьба? Какое отношение это имеет к его поступкам?

Го Чанчэн никогда себя ни во что не ставил и искренне считал, что зря занимает место и тратит еду и воду на земле. То, чем он занимался, можно было назвать благотворительностью, а можно — простой добротой, но только оно приносило Чанчэну настоящую радость и чувство собственного достоинства.

И ему никогда и ничего не требовалось взамен.

И всё же… Жутковатое предсказание Чу Шучжи заставило его глубоко задуматься.

***

Попрощавшись с матерью Юньланя, Шэнь Вэй выдохнул с облегчением: ему казалось, что ещё немного, и он не выдержит пристального внимания, которым его удостоили в этом доме. Он так старался предстать идеальным партнёром без единого недостатка, а мама Юньланя всё продолжала посматривать на него, словно видела насквозь.

В машине Шэнь Вэй устало откинулся на спинку и потёр переносицу.

— Я чем-то себя выдал? Твоя мать весь вечер не сводила с меня глаз.

Вместо Юньланя ему ответил Да Цин, который обхаживал коробку рыбы на заднем сидении:

— Старик Чжао раньше ничего не стеснялся, в том числе своих любовных побед. Вот его мама и волнуется теперь о каждой мелочи.

Шэнь Вэю эти слова не понравились, и он невольно нахмурился.

— Ты, маленькая жирная тварь, — невозмутимо предупредил Юньлань, — если и дальше будешь нести чушь, я выброшу тебя из машины, понял меня?

Да Цин резко выпрямился, размахивая хвостом, словно метроном, и невинно заявил:

— Мяу.

Юньлань предупреждающе зыркнул на него в зеркало заднего вида и обернулся к Шэнь Вэю.

— Не думай об этом. Раньше я… Неважно, чем я раньше занимался, но я никого не приводил знакомиться с мамой. И я изменился, ты же знаешь, отказался от своих вредных привычек! Хотя ничего плохого я и не делал, наоборот, это меня постоянно бросали… Чёртов кот, заставляет меня сомневаться в себе! И мама… Дело не в тебе, я просто случайно совершил перед ней каминг-аут, когда мы готовили обед.

Шэнь Вэй невольно порадовался, что едет на пассажирском сидении.

—

Ах, вот как, — хмыкнул Да Цин. — Да ты у нас настоящий герой, Чжао Юньлань, я горжусь тобой.

— Ты… Сказал своей маме, что…

— Что люблю тебя и буду любить до тех пор, пока небо не обвалится на землю, а земля не обрушится в преисподнюю. Если она решит поддержать меня, то обретёт ещё одного сына, а если откажется, то потеряет и того, что есть, — пожал плечами Юньлань. — Моя мама — умная женщина, и с математикой у неё всё в порядке, не переживай.

— Брось, — мяукнул Да Цин, сбивая его с толку, — ты бы не посмел так разговаривать с матерью. Профессор Шэнь, ты же видишь следы муки на его джинсах? Наверняка ему пришлось на коленях вымаливать прощение, а ведь он ещё и специально убедился, что отца не будет дома. Жалкое зрелище.

Юньлань замер в ужасе.

— Ты и правда?.. — мягко спросил Шэнь Вэй после долгого молчания.

Чжао Юньлань тихо вздохнул и ничего не ответил.

В конце концов Да Цину, уставшему от этих двоих, снова пришлось прервать двусмысленную тишину.

— Ах да, шеф Чжао, ты ведь помнишь, что действие оков добродетели старика Чу спадёт уже сегодня?

— Вот как? — Юньлань помедлил. — Уже триста лет прошло? И что с ним? Он уходит от нас? В любом случае, это хоро…

— Ничего хорошего! — оборвал его Да Цин. — Ад ему не позволит.

— Почему это? — нахмурился Юньлань.

— Понятия не имею. Какая-то глупость, что-то вроде «недостатка добродетели». Линейкой её не измерить, кто знает, достаточно её или нет. Решать так или иначе им.

— Почему Чу Шучжи носит оковы добродетели? — спросил Шэнь Вэй.

— Ну, — вздохнул Да Цин, — иногда нам не хватает рук, и Хранитель имеет право забрать под свою опеку узника из ада. Предложить отработать срок заключения на пользу обществу.

Шэнь Вэй кивнул:

— Тогда здесь ничего не попишешь. Большинство заключённых в темницах Ада — обычные духи и призраки, бесполезная мелочь. Что касается тех, кто может принести пользу… За исключением тех, кто сдался сам, их поимка обходится преисподней слишком дорого, чтобы в итоге с ними расстаться. Именно поэтому аду свойственно продлевать действие оков добродетели. На столетие или два.

Чжао Юньлань нахмурился ещё сильнее.