Усобица триумвирата
Шрифт:
– Как поплывут суда вверх по реке, так и отбуду. Не загощусь, если получится.
– Я вовсе не против и не гоню тебя.
– Меня гонит желание оказаться в Чернигове.
– А что на следующую зиму? Опять вернёшься? – в голосе отчётливо звучала надежда.
– Посмотрим. Я бы хотел.
Святослав осознавал, что наведённый порядок требует поддержания. И за лето-то неизвестно, что приключится без его присутствия! Год пропускать никак нельзя. Он посмотрел побежавшему из зала, наевшемуся Глебу в спину. Будь сын постарше! Можно было бы оставить его здесь следить за всем,
Сколько ни решал проблем Святослав, сколькие вопросы ни улаживал – появлялись новые и новые. Вот она – княжеская власть, которую многие так хотели. А ему, по-прежнему, милее были времена на Волыни, где они с Ликой никому не были интересны, жили по-простому, горя не знали. Но от судьбы не увернуться, и что даёт она, то приходится ловить, чтоб оно не обрушилось на голову, раздавливая.
В ожидании весны, Святослав каждый день посматривал на море – когда начнёт светлеть – и задирал лицо к небу, сверяясь с перелётными птицами. Те никак не хотели двинуться на север, забирая его с собой.
Примечания:
[1] Младший класс дворянства в Армении, сыновья и младшие отпрыски в знатных родах, иногда могли быть чем-то вроде рыцарей
[2] Духовное лицо армянской церкви наподобие архимандрита
[3] армянский государственный деятель, поэт, философ, переводчик и популяризатор античной литературы, годы жизни примерно 990 – 1059, т.е. на момент повествования он ещё жив
[4] Древний монастырь в одноимённом селе в Армении
[5] В оригинале летописей, разумеется, с одной «с» - Руськое
[6] Греческое название Чёрного моря – понт Эвксинский (Гостеприимное море)
[7] Князь
[8] Низший слой знати, дословно «свободные», выступали вооружёнными всадниками и наёмниками
[9] С греческого что-то вроде «искусства обогащения», можно сказать, жажда к наживе, предпринимательский дух
Глава двадцать седьмая. «Весна»
– Глеб, держи меч крепче! – напутствовал Святослав, упражняя сына. Его-то самого не отец учил, а дядьки и воеводы, кто придётся. Из-за этого разнообразия менторов, советчиков и тренеров, вероятно, и обрёл он мастерство, с которым редкий противник тягался. – Не так высоко! Ты открываешь свой бок для удара, не стоит этого делать, если не хочешь содержимое своего брюха собирать с земли.
Из дома в сад выглянула служанка. Она увидела сквозь кусты на площадке тренирующихся мужчин и, подойдя к ним, поклонилась:
– Князь, к тебе гость.
– Какой гость? – обернулся Святослав, опуская клинок.
– Ромей, по виду купец.
– Перенег, смени меня, - попросил он друга и, сунув меч в ножны, пошёл за девушкой.
В зале стоял знакомый торговец, с которым ему довелось договориться.
– Анастос? – несколько удивился Ярославич, но любезно
– Боюсь, что случай как раз не очень удачный, архонт.
Видя по лицу, что намечается что-то серьёзное, Святослав указал ему на скамью:
– Присядешь?
– От таких вестей – невольно! – купец принял приглашение, подождав, чтобы князь всё-таки сел первым.
– Что за вести? И откуда?
– Из Константинополя.
– Как же они пришли? Море ещё неспокойно…
– Сухим путём, через земли абхазов и картвелов.
– Стало быть, новость неотлагательная, раз преодолена такая дорога?
Не оттягивая больше, Анастос произнёс:
– Император скончался.
Святослава сковала секундная растерянность. Как в миг опасности, в бою, бывает, вспоминаешь разом слишком многое, что проносится перед твоим мысленным взором, так и тут поток раздумий, сомнений и опасений сорвался лавиной. Умер Константин, отец Анастасии – их величественная, гарантийная родственная связь с Византией. То, что создавало высокий престиж семье Ярослава в империи. У Константина не осталось более детей, и если не родственники его займут престол, то Анастасия более никто. Всеволод женат на простой девице, ничем не отличной от любой другой гречанки.
– А кто… наследовал ему?
– Феодора, сестра покойной императрицы[1].
– Она собирается замуж? – представить, что править будет женщина, единолично, было невозможным.
– Неизвестно пока, об этом ничего не сказано. Нынче она не замужем.
– Давно случилась эта скорбная потеря?
– Недели через две после Рождества[2].
Подсчитав и прикинув, Святослав озвучил:
– То есть, уже месяц прошёл…
– Да, что-то, вероятно, могло измениться, но об этом мы узнаем так же нескоро.
– Императрица ведь уже не молода?
– Вёсен семьдесят! Стара.
– Не она ли поспособствовала кончине Константина? Он был значительно моложе.
– Кто знает, архонт? Но вряд ли. Император давно мучился со здоровьем, излишки губили его тело, он отекал, едва ходил, а тут, говорят, захворал и слёг. И не поднялся.
Святослав посмотрел на Анастоса. Они были по разные стороны перемены. Русы теряли многое, и понимающие это ромеи могли вновь попытаться выйти из-под их власти. Рискнут ли они развязать конфликт, из-за которого начнётся очередная война? Но купец пришёл известить о смерти Константина, выказывая предусмотрительность и угодливость – страховался на случай любых поворотов. Вдруг Феодора вспомнит о дочери императора и назначит её преемницей? Шанс равен нулю, и всё же.
– Спасибо, что сказал мне об этом, Анастос.
– Я посчитал, что ты должен знать.
Ещё раз поблагодарив мужчину, Святослав пригласил его на обед, но тот отказался, сославшись на дела. Князь посидел некоторое время в тишине, осмысляя и размышляя, потом вернулся к сыну и дружинникам, всё так же машущим клинками кто с большей, кто с меньшей ловкостью. Постояв и посмотрев на них, он чётко и коротко произнёс:
– Император Константин умер.
Движения прекратились и лязг стих.