Устремлённая в небо
Шрифт:
– Ты больше всех моих знакомых склонна делать выводы на основании всего лишь одного взгляда, – сказал Тор. – То, что она не выгнала тебя в этот раз, совершенно не означает, что она не сделает этого в будущем.
– Не сделает, – настаивала я.
– Не сделает, – мелодично пропела Мегаслизня, имитируя модуляции моего голоса со своего насеста на ближайшем камне.
Тор проделал потрясающую работу с погнутым крылом М-Бота. Мы вместе отодрали искореженный металл, после чего вернули на место пригодные к использованию детали. Потом Тор каким-то образом
С новыми деталями в руках мы смогли полностью восстановить крыло. Следующая неделя ушла на то, чтобы удалить старый герметик. Сегодня мы собирались нанести его заново на весь корпус. У меня начался третий месяц обучения, и теперь нам изредка давали короткие отпуска, как и в этот раз, когда занятия длились всего полдня.
Я вернулась рано и, застав Тора за работой, присоединилась к нему. Он наносил герметик из небольшого распылителя, а я шла следом с двуручным устройством, похожим на большой фонарь. Под излучаемым им синим светом герметик схватывался и затвердевал.
Процесс был медленным и утомительным, зато так заполнялись царапины и вмятины на корпусе М-Бота. Кроме того, такое покрытие уменьшало сопротивление воздуха, сглаживая швы и создавая гладкую блестящую поверхность. Мы выбрали черный цвет, чтобы сохранить прежний облик корабля.
– Я все никак поверить не могу, что они позволили тебе позаимствовать все это добро, – сказала я, медленно водя лучом там, где Тор уже распылил герметик.
– И это после того восторга, в который они пришли от моих чертежей воздухозаборника? – отозвался Тор. – Да они готовы были тут же поставить меня во главе отдела! Никто и бровью не повел, когда я спросил, можно ли мне взять это домой, чтобы «разобрать и посмотреть, как оно работает». Они считают меня этаким вундеркиндом с многогранным мышлением.
– Значит, ты больше не стесняешься? – поинтересовалась я. – Тор, эта технология сама по себе способна спасти все ССН!
– Знаю, – отозвался он. – Просто мне бы хотелось… ну, понимаешь… чтобы я и вправду был вундеркиндом.
Я поставила «фонарь» на пол – надо было дать передышку рукам.
– Тор, ты серьезно? – Я махнула в сторону крыла М-Бота, сверкавшего новеньким черным герметиком. – Ты хочешь сказать, что починить крыло высокотехнологичного корабля практически в одиночку, в нежилой пещере, при минимуме оборудования – это не работа вундеркинда?
Тор отступил на шаг, снял защитные очки и оглядел крыло. Потом ухмыльнулся:
– А ведь неплохо получилось? И будет еще лучше, когда закончим последний участок. Правда? – Он взвесил в руке баллончик с аэрозолем.
Я со вздохом потянулась, подняла «фонарь» и пошла следом за ним, когда он начал обрабатывать последний участок корпуса, возле самого носа.
– Значит, теперь ты будешь чаще ночевать на базе? – спросил меня Тор, не отрываясь от работы.
– Нет. Не хочу, чтобы из-за меня пострадали другие. Это касается лишь нас двоих – меня и Брони.
– И все-таки, по-моему,
Я прищурилась:
– Броня – воин. Она знает, что для победы в этой битве ей недостаточно просто взять верх надо мной – ей нужно меня деморализовать. Получить возможность заявить всем, что я – трус, как и мой отец, которого она оболгала.
Несколько минут Тор работал в молчании, и я уже подумала, что он решил отказаться от спора. Наконец, распылив аккуратную линию спрея в нижней части корпуса, он произнес примирительным тоном:
– Все это здорово, Спенса, но… ты никогда не задумывалась над тем, что станешь делать, если окажется, что ты ошибаешься?
Я пожала плечами:
– Если я ошибаюсь, она выкинет меня из школы. С этим ничего поделать нельзя.
– Я сейчас не про адмирала. Я имел в виду твоего отца, Спенса. Что, если… ну, понимаешь… что, если он тогда действительно отступил?
– Мой отец не был трусом.
– Но…
– Мой отец не был трусом!
Тор поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Большинство людей под моим гневным взглядом точно замолчали бы, но Тор его выдержал.
– А как насчет меня, Спенса? – спросил он. – Я – трус?
Моя ярость дрогнула – и погасла. Тор снова уставился на корпус корабля:
– Ты сказала, что бросить учебу – значит проявить себя трусом. Я бросил. Значит, я трус. Практически наихудшее из того, что ты можешь себе представить.
– Тор, это совсем другое.
– А Кобб – трус? Ты же знаешь, он катапультировался. Его сбили, и он катапультировался. Его ты сможешь назвать трусом в лицо?
– Я…
Тор закончил покрывать последнюю металлическую секцию черным спреем и отступил на шаг.
– Может, ты и права, Юла, – сказал он, покачав головой. – Может, с грандиозным предательством по отношению к твоему отцу действительно связан какой-то масштабный заговор. А может, он просто… по-человечески испугался. Людям свойственно иногда испытывать страх. Возможно, проблема в том, что эту историю слишком раздули.
– Я не обязана это выслушивать. – Я поставила «фонарь» на землю и решительно зашагала прочь, хотя дальше противоположного угла пещеры шагать мне было некуда.
– Юла, ты не можешь просто отойти и проигнорировать меня, – сказал Тор. – Эта пещера всего двадцать метров в ширину.
Я уселась. Мегаслизня у меня за спиной издала трель, подражая моему раздраженному пыхтению. Как обычно, я не засекла момент ее перемещения. Каким-то необъяснимым образом она прокрадывалась только тогда, когда на нее никто не смотрел.
Судя по доносившимся до меня звукам, Тор поднял «фонарь» и сам обработал последний участок, закрепляя герметик. Все это время я упорно сидела к нему спиной.
– Можешь беситься, если хочешь, – сказал он. – Можешь на меня огрызаться. Но все-таки подумай об этом. А то похоже, будто ты и правда хочешь бросить вызов адмиралу и ССН. Может, лучше не позволять им решить, что для тебя будет победой, а что – поражением?