Утерянные победы
Шрифт:
Таким образом, нам удалось избавить эти два корпуса от той судьбы, которая постигла 6 армию под Сталинградом. Гитлер и здесь сначала отдал приказ о продолжении борьбы в котле, однако затем задним числом одобрил приказ группы армий о подготовке к выходу из окружения. Приказ о самом выходе из окружения был отдан командованием группы без предварительного согласования с Гитлером, чтобы исключить возможность возражений с его стороны.
Конечно, при выходе из окружения большая часть тяжелого оружия и орудий застряла в грязи. Только несколько из них ценой неимоверных усилий войскам удалось взять с собой. Вырвавшиеся из котла дивизии пришлось временно отвести в тыл. Вследствие этого шесть с половиной дивизий группы армий не принимали участия в боях, что еще больше осложняло обстановку. Однако это не могло омрачить радости, которую доставляло нам удавшееся спасение, по крайней мере, личного состава
Для 1 танковой армии и 8 армии теперь оставалась задача снова установить прочную связь между их участками и при первой возможности выделить танковые части в резерв.
После того как я посетил части дивизий, вышедшие из окружения, оперативная группа штаба снова возвратилась в Проскуров. Этого требовала обстановка на левом фланге группы армий.
По изложенным выше причинам командование группы в течение февраля прилагало все усилия для того, чтобы помешать окончательному прорыву противника на центральном участке ее фронта. Тем самым оно предотвратило угрозу окружения находящегося еще в Днепровской дуге правого фланга группы армий. Затем возникла срочная необходимость освободить корпуса, окруженные у Черкасс. После того как это удалось, все наши мысли вернулись к обстановке на северном фланге группы армий.
Здесь 4 танковая армия занимала в то время даже более или менее сплошной фронт, обращенный на северо-восток, от района северо-восточнее Винницы до пункта западнее маленького города Шепетовка, расположенного примерно в 75 км строго на север от Проскурова, где находился штаб нашей группы армий. У Шепетовки оканчивался сплошной фронт армии. На фронте шириной около 240 км здесь располагались в то время только девять слабых, но еще боеспособных дивизий (пять пехотных, две танковые, две мотодивизии), объединявшихся тремя штабами корпусов. Противник несколько ослабил свои атаки на участке этой армии, так как он, очевидно, вынужден был дать передышку своим войскам. Несмотря на это, было ясно, что армия вряд ли сможет упомянутыми выше силами отразить наступление превосходящих сил противника.
Гораздо более опасной для обстановки, создавшейся на фронте группы армий, была, очевидно, другая угроза.
Перед западным флангом 4 танковой армии далеко на север – до южной разграничительной линии с группой армий «Центр» – простиралось теперь открытое пространство, в котором почти не было немецких войск. Противник рано или поздно мог начать из этого района глубокий обход 4 танковой армии и тем самым всей группы армий. Если северная часть этого большого пустого пространства, Пинские болота, и не могла использоваться для крупных операций, то следовало учесть, что непосредственно к северу от участка 4 танковой армии с востока на запад тянулся перешеек шириной около 60 км, через который проходило широкое шоссе из Киева через Житомир на Ровно и далее на запад в генерал-губернаторство на Лемберг (Львов) и Люблин.
Для того чтобы перерезать этот перешеек, а тем самым и упомянутое выше шоссе, командование группы перебросило 13 ак на оконечность своего северного фланга. Его командиром был мой бывший начальник штаба в 38 ак генерал Гауффе, отличавшийся очень энергичными действиями. К сожалению, в марте 1944г. Гауффе погиб на своем посту. Небольшими силами, находившимися в его распоряжении, в течение февраля и марта он сдерживал наступление превосходящих сил противника по обе стороны упомянутого большого шоссе, умело уходя от неоднократно предпринимавшихся противником попыток окружить его корпус. Дальше на север – уже в районе Пинских болот – восточнее Ковеля несколько полицейских частей охраняли большую железнодорожную линию, ведущую из Киева в Польшу.
Ввиду превосходства неприятельских сил изолированно действовавший 13 ак, естественно, мог лишь временно задержать наступление противника, но не остановить его. Уже в начале февраля был сдан город Ровно, 13 ак вынужден был отойти на запад к Дубно.
Рейхскомиссар Украины гаулейтер Кох, резиденция которого находилась в Ровно, конечно, заблаговременно убрался оттуда, не забыв дать подчиненным ему инстанциям и полицейским частям приказ держаться до конца. В Восточной Пруссии позже он также успел удрать. Гитлер же требовал голову генерала, виновного в сдаче города. Как сообщил мне Цейтцлер, Кейтель добивался даже расстрела на месте коменданта Ровно. Когда Цейтцлер стал категорически возражать против этого и заявил, что Гитлер, безусловно, захочет сначала выслушать своих генералов, вмешался Геринг. Он сказал: «Нет, нет, об этом не может
Возвратимся теперь к обстановке на фронте 4 танковой армии.
Хотя в то время, как уже было сказано выше, этой армии еще не угрожала непосредственная опасность, было ясно, что в районе, расположенном к северу от нее, охраняемом лишь слабыми силами, в ближайшее время развернется наступление противника. Оно могло проводиться в западном направлении на Лемберг (Львов) или в южном направлении, в обход западного фланга 4 танковой армии.
Читатель вспомнит, что командование группы армий, предвидя эту опасность, неоднократно требовало, чтобы в районе Ровно была сосредоточена еще одна армия. Это не было сделано. Главное командование не высвободило для этого сил на другом участке (группы армий «Север» или в Крыму, для чего надо было уйти из него), оно не дало также группе армий разрешения на свободу оперативного маневра ее южного фланга, что дало бы возможность высвободить силы. Само собой разумеется, что командование группы после окончания боев в районе черкасского котла перебросило большое количество танков с центрального участка фронта на левый фланг. Они могли быть сосредоточены в этом районе к 15 марта. Однако, как писал штаб группы в ОКХ, в лучшем случае этого было бы достаточно лишь для предотвращения глубокого охвата западного фланга этой армии. По-прежнему решающее сражение ожидалось на левом фланге группы армий. Поэтому необходимо было усилить его за счет переброски новых соединений. Однако Главное командование не приняло в этом отношении никаких решительных мер.
Очевидно, Гитлер рассчитывал на то, что наступательный порыв советских войск уже исчерпан. Кроме того, он ожидал скорого наступления распутицы, которая должна была помешать и Советам предпринимать крупные операции.
Хотя наше наступление с целью освобождения окруженной у Черкасс группировки в середине февраля и было остановлено из-за снежных метелей, перемежавшихся с оттепелью, до периода настоящей распутицы было еще далеко.
Вопрос о том, исчерпан ли наступательный порыв противника, следовало рассматривать, не забывая о больших потерях наших войск. Штаб группы армий привел в донесении, направленном в ОКХ для освещения этих двух связанных друг с другом вопросов, ряд цифр, которые позволяли создать ясное представление о потерях обеих сторон и о поступлении пополнения.
По многочисленным показаниям пленных мы высчитали, что действующие перед нашим фронтом соединения противника в период с июля 1943 по январь 1944 г. получили пополнения в количестве около 1080000 человек. Это примерно соответствовало тем потерям, которые противник понес в течение указанного периода. Потери группы армий за это же время составили 405409 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Пополнения же мы получили только в количестве 221893 человек. Таким образом, если соединения противника и понесли значительно большие потери, чем мы, если боевые качества пехоты противника все ухудшались, то цифры показывали, что соотношение сил изменилось далеко не в нашу пользу. Кроме нанесенных нами противнику больших потерь убитыми, мы должны были бы захватить также и большое количество пленных, но это было возможно только при маневренном характере боевых действий.
В танковых соединениях дело в настоящее время обстояло таким образом, что участвовавшие в операциях советские танковые корпуса только в одном случае имели 20 танков, в среднем же по 50-100 танков при штатах в 200-250 танков. Наши же танковые дивизии в отличие от них имели в среднем в лучшем случае немногим более 30 исправных танков. Лишь в переданных нам недавно танковых дивизиях дело обстояло несколько лучше, зато в некоторых дивизиях положение было еще хуже. Всего противник перед нашим фронтом в указанный выше период получил примерно 2700 новых танков, мы же (включая САУ) только 872. При этом мы не учитываем еще большого количества соединений, которые противник держал в резерве.