Утешение для изгнанника

Роу Кэролайн

— Да.

— Даже на земле возле нее нет крови?

— Насколько я вижу, чуть-чуть.

— Она дышит?

— Я не вижу отсюда.

— Значит, надо подойти поближе.

Оба они, учитель и ученик, опустились подле Франсески на колени. Исаак легонько положил ладонь ей на грудь, подержал там. Потом прислонился ухом к левой стороне груди и прислушался.

— Она жива, — сказал он. — Рана еще кровоточит?

— Кровь сочится, довольно сильно.

— Но только сочится?

— Да.

— Тогда

она не могла глубоко порезаться, — сказал Исаак, словно думая вслух. — Но я не ожидал такой реакции… Нужно…

Он ощупал ее лицо пальцами, потом наклонился и понюхал рот.

— Понюхай, Юсуф.

Мальчик повиновался.

— Она пьяна, господин, — сказал он. — И вот глиняная бутылка, — добавил он, поднял ее и встряхнул. — Почти пустая. И вот брошенная пробка.

— Да, действительно она пила. Но ты не обнаружил никакого другого запаха? Понюхай еще. Воспользуйся своим превосходным носом. Не обращай внимания на запах рвоты — ее определенно вырвало — и постарайся обнаружить другой.

Юсуф понюхал и снова сел на корточки.

— Мак. Очень легкий запах макового сока.

— Это мое лекарство, — сказал Исаак. — Я дал Франсеске эту смесь после потери ребенка, и она ее сберегла. Нужно было предупредить сеньору Хуану. Теперь ее нужно перевязать, отвезти в город и посмотреть, сможем ли вывести ее из этого оцепенения.

— Зачем было приходить сюда, чтобы выпить бутылку вина с маковым соком?

— Нет, Юсуф, она пришла сюда, чтобы перерезать себе горло, а это вино должно было прибавить ей смелости и притупить боль, — сказал Исаак. — Но я сомневаюсь, что она выпила все. Осмотри землю вокруг.

Юсуф провел ладонями по сухим листьям, потом по коврику, на котором лежала Франсеска. Приподнял край ее накидки и выжал.

— Коврик и ее накидка мокрые, — сказал он. — Я сперва не заметил этого, потому что цветом они темнее, чем вино, и влажные пятна едва видны.

— И вот поэтому она до сих пор жива. Нам нужны чистые лоскуты для бинтов и вода, — сказал Исаак, повысив голос. — А потом, пожалуйста, принесите носилки. Сеньор Хайме, это будет гораздо лучше, чем волноваться.

Кто-то сунул широкие полосы ткани в руку Исааку. Врач протянул их Юсуфу.

— Подойдут? — негромко спросил он.

— Думаю, они от чьей-то рубашки, — сказал Юсуф. — С виду совершенно чистые.

— Перевяжи эту рану. Плотно, только имей в виду, что это горло. Нельзя, чтобы мы задушили ее в попытке остановить кровь.

Юсуф осторожно обернул бинтами тонкую шею Франсески. Последним, самым длинным, обвязал остальные, плотно, но не слишком туго.

Появился Хайме с тряпками, пропитанными ледяной водой в каком-то ручье, и Юсуф принялся смывать застывшую кровь. От холодной воды на щеках и под нижней челюстью веки Франсески затрепетали.

— Пожалуйста, оставьте меня, — прошептала она. — Я

очень устала и больше не могу переносить боль.

— Нет, сеньора Франсеска, — сказал Исаак. Взял ее руку и легонько похлопал по ней. — Вы должны проснуться, — произнес он оживленным, нормальным голосом. — Мне очень жаль, но должны. Сейчас спать нельзя. Хайме здесь, вы повели себя глупо, но он не сердится, никто не сердится, но он очень расстроится, если вы не будете бодрствовать.

Кивнул Юсуфу, тот выжал на ее лицо еще холодной воды.

— Хайме, — сказала Франсеска, — не позволяй меня сжигать. Я очень боюсь огня. — Голос ее звучал так тихо, что Юсуф едва слышал его. — Не позволяй.

Она умолкла, и веки ее снова сомкнулись.

— Юсуф, смачивай ее лицо холодной тряпкой. Ей нельзя спать.

— Я хочу пить, — прошептала Франсеска, — и у меня очень болит голова. Дайте мне заснуть.

— Конечно, голова у нее болит, — сказал Исаак. — Бедняжка. Нужно отвезти ее в город. Можете подвесить носилки между лошадьми? И кому-то придется снести ее с холма.

— Я снесу, — сказал Хайме. — Она очень легкая.

Он поднял жену с коврика и нахмурился.

— Ее платье мокрое и отвратительно пахнет вином.

— Ей требовалось большое мужество, чтобы сделать то, что сделала, — сказал Исаак. — Без вина она бы не смогла сделать этого. Теперь нужно благополучно доставить ее домой.

Когда Исаак с Юсуфом вышли из спальни Франсески, врач подождал с минуту, чтобы кто-нибудь заговорил.

— Сеньора Хуана? — произнес он наконец, слыша только дыхание и шелест, издаваемый двумя или тремя молча ждущими людьми.

— Я здесь, сеньор Исаак. Понс тоже.

— Хорошо. Сеньора Франсеска теперь легче дышит, чем дышала, когда мы ее нашли. Это хороший признак. Я оставил заботиться о ней Розу — она производит впечатление спокойной, надежной.

— Это так, — сказала Хуана. — И хорошо утешает Франсеску, когда та расстроена.

— С ней остались еще сеньор Хайме и сеньора Сибилла. Предлагаю, чтобы кто-нибудь один — или двое — оставались с ней до завтра. Ее нужно будить и давать ей сперва воды, потом бульона с частыми интервалами. Когда почувствует голод, она может поесть. Если снова впадет в прежнее оцепенение, вызывайте меня.

— А ребенок? — спросила Хуана.

— Сохранит ли она ребенка, это в Божьей воле, — сказал Исаак. — Мы сделали все, что могли. Это может оказаться проблемой, но имейте в виду, что многие здоровые дети рождаются у матерей, которые страдают от худших невзгод. К счастью, ее вырвало, и, возможно, она пролила больше вина, чем выпила, — сказать трудно.

— Господин, это правда? — спросил Юсуф, когда Хуана с мужем спускались по лестнице впереди них. — Что она выпила немного сделанной смеси?