Утонуть в тебе
Шрифт:
— Люк! — С тротуара машет рукой Сиенна, длинные волосы развеваются у нее за спиной, пока она бежит ко мне.
Я хватаю с земли свою сумку и перекидываю ее через плечо, улыбаясь ей.
— Готова?
— Какого черта? — Она осматривает меня с ног до головы. Она так очаровательна в своем пуховом зимнем пальто и вязаной шапочке, а кончик ее носика порозовел. — Ты написал — 911!
— Верно.
Она обводит меня жестом.
— Но ты в полном порядке!
— Да, но автобус уже здесь. Мы едем на игру.
— А при чем тут я?
— Ты
Она отступает на шаг, скрещивая руки на груди.
— Эм, нет. Я никуда с тобой не пойду.
— Да ладно, я предложил тебя в качестве помощницы для одного из врачей. Я сказал им, что тебе нужен практический опыт. — Я улыбаюсь ей. Я готов симулировать травму, просто чтобы заполучить ее в свои руки.
— Я даже не собираюсь быть врачом.
Я пожимаю плечами.
— Всё равно нужно знать тоже самое. Поехали.
Когда я тянусь к ней, она отпрыгивает и разворачивается на каблуках.
— Нет. Скажи им, что я заболела. Я ухожу.
— Я пытаюсь тебе помочь. — Но она продолжает удаляться. Мои челюсти сжимаются. Я ненавижу смотреть, как она покидает меня. — Твои родители развелись не из-за тебя.
Это останавливает ее. Она нерешительно поворачивается ко мне лицом, и ее зеленые глаза смягчаются.
— О чем ты говоришь?
— У твоего отца пристрастие к азартным играм. — Мои поиски в ноутбуке Майка открыли много интересной информации. Оказывается, хранить секреты — это у них семейное. — Твоя мать, должно быть, узнала, что у него были карточные долги на десятки тысяч долларов. Он предпочел свою зависимость семье.
Наверное, поэтому Ма бросила его в первый раз, когда они встречались. Его долги были погашены, но я не знаю, благодаря ли щедрости моей матери или ее неведению. Она отдала деньги Майку добровольно или он их украл? Теперь она не сможет их вернуть, но она заслуживает того, чтобы знать это, и ей нужно развестись с ним, пока он снова не обокрал ее.
Сиенна молчит, прикусив губу, пока переваривает эту информацию.
— Так ты думаешь, он использует твою маму ради ее денег? Чтобы “прокормить” свою привычку к азартным играм?
Я пожимаю плечами.
— Может быть. Скорее всего. Я собираюсь рассказать ей о том, что узнал.
Сиенна не пытается спорить. Она кивает, все еще обдумывая откровение о том, что то, что она всегда считала правдой — что она виновата в разводе родителей — оказалось ложью.
— Спасибо, что рассказал мне.
— В том, что произошло между твоими родителями, нет твоей вины, Сиенна. Это произошло не потому, что ты была недостаточно хороша или заслуживала того, чтобы тебя бросили. — Никто и никогда не должен был позволять ей поверить в это. Ее родителям следовало обратить внимание на то, как она наказывает себя за их разрыв. Как она взваливает на себя чужое бремя, словно оно ее собственное, как будто все проблемы должны быть решены ею.
Возможно, именно это и привело ее сюда.
Она прикусывает губу и, прежде чем на глаза наворачиваются слезы, бросается ко мне, обхватывает руками за талию
— Спасибо тебе, — шепчет она. В нос ударяет сладкий жасминовый аромат ее шампуня, и я притягиваю ее ближе, вдыхая его, пока она не отстраняется, вытягивая шею, чтобы встретиться со мной взглядом. — В том, что случилось с твоим отцом и Хлоей, тоже нет твоей вины. Надеюсь, ты это знаешь.
Я стискиваю зубы. То, что случилось с моим отцом, совсем не похоже на то, что произошло с её родителями. Она не могла спасти их брак, а я мог спасти жизнь своего отца. И жизнь Хлои тоже.
Я киваю в сторону автобуса перед нами.
— Ты можешь поблагодарить меня, сев в автобус.
После десяти минут пути все «Дьяволы» либо надели наушники с шумоподавлением, либо достали свои телефоны, чтобы поиграть в игры, либо отключились.
Сидящая рядом со мной в последнем ряду Сиенна полностью бодрствует. Бдительна. Она так же сосредоточена на том, чтобы избегать зрительного контакта со мной, как и я на каждом её моргании, каждом вздохе. Она нервно ерзает, забаррикадировавшись между мной и запертым окном. Так что никто не увидит, что я с ней сделаю.
После того как прошлой ночью её преследовали и загнали в угол, она с нетерпением ждёт, что я сделаю дальше.
— И где же врач, помощником которого я якобы должна стать? — Ее губы изгибаются от подозрения.
— Расслабься. У него будет много уроков для тебя во время игры. — Я наклоняюсь ближе, касаясь губами раковины ее уха. — Но сначала я должен преподать тебе несколько уроков.
Восхитительный румянец заливает ее щеки. Ее пальто перекинуто через колени и прижато ладонями. Как будто это помешает мне добраться до нее. Но на этот раз я не надел маску, и нам придется быть более осторожными.
— Если только это не уроки катания на коньках, они мне не нужны. — Она продолжает смотреть в окно на проносящийся мимо асфальт, потому что не в силах встретиться со мной взглядом.
Ее щека гладкая, как шелк, под моими грубыми, мозолистыми пальцами, когда я заставляю ее повернуться ко мне лицом. Теми же пальцами, что были у нее внутри. От этого прикосновения по моим рукам пробегают мурашки.
— Очевидно, все же нужны, — бормочу я. — Потому что, когда я говорю тебе умолять, ты должна умолять.
Моя рука опускается с ее лица и скользит под пальто, лежащее у нее на коленях, по джинсам, обтягивающим ее бедра.
Она отстраняется от меня, но далеко уйти не может. Ей от меня не сбежать. Я стискиваю зубы.
— Перестань убегать от меня.
— Прекрати лапать свою сводную сестру, — шипит она. Быстрый взгляд по сторонам говорит ей, что нас никто не слышит, даже любопытная задница Нокса перед нами.
Я крепче сжимаю ее бедро, удерживая на месте.
— Ты не жаловалась, когда собиралась кончить мне на пальцы.