Утонувший в кладезе
Шрифт:
Девушка! — изумился Лейф.
Он читал о девушках. Викинги занимались с ними «любовью», после которой у девушек рождались новые викинги. Смысла этой самой «любви» он не понял, а учитель Андерс ничего не стал объяснять, сказал, что в свое время Лейф все узнает. Неужели «свое время» наступило?..
— Зачем ты здесь?
— Зачем я здесь? — Девушка Труда улыбнулась. — Наверное, для любви. Я живу этим.
Последнюю фразу Лейф не понял, но переспрашивать почему-то не стал. Возможно, помешало неизвестно откуда возникшее в груди волнение…
— Не знаю, правда, почему
Этого вопроса Лейф тоже не понял. Разве одежда может куда-то идти?.. Поэтому он легонько пожал плечами и промолчал.
— Я бы лучше надела юбку, но они мне не позволили…
Точно, девушки в книгах носили юбки, вспомнил Лейф. Это такая разновидность брюк…
— А разве сейчас на тебе не юбка? — спросил он.
Глаза Труды сделались большими и круглыми.
— Ты не знаешь, чем юбка отличается от штанов? — расхохоталась она. — Ну, ты меня уморил… — Она вдруг перестала смеяться. — Нет, пожалуй, ты не дворянин и не маг. Те прекрасно знают разницу между мужской и женской одеждой… Не зря мне сказали, что ты очень странный!
— Кто сказал?
— Люди, которые меня нанимали. Заплатили хорошие деньги, но предупредили, чтобы я не задавала вопросов. — Она вновь засмеялась. — А мне что? Я могу и без вопросов… Начнем?
И вновь Лейф ее не понял. Но сообразил: если он сейчас что-нибудь скажет, Труда опять станет смеяться. Поэтому он лишь кивнул и сделал приглашающий жест.
Девушка, лукаво поглядывая на него, сняла брюки и рубашку.
Лейф замер: тело Труды не совсем походило на человеческое. Во-первых, оно оказалось необычно круглым, белым и не очень мускулистым. А во-вторых, на груди у нее покачивались две штучки, каких не имелось у Лейфа. Зато среди волосиков внизу живота у нее не было того, что у Лейфа всегда имелось.
— Как же ты ходишь в туалет? — потрясенно воскликнул он.
Девушка не менее потрясенно вытаращилась на него:
— Очень просто… — И снова расхохоталась: — А-а, ты имеешь в виду, что у меня нет пениса?.. Какой ты смешной, господин! В туалете я вполне могу обойтись и без него. — Труда подняла округлые руки и поправила волосы. — Главное, пенис есть у тебя. И предназначен он не только для туалета.
— А для чего же еще?
— Какой ты все-таки странный! — Девушка снова засмеялась.
И тут Лейф не выдержал, сжал кулаки.
— Если ты будешь смеяться надо мной, я тебя поколочу!
Труда не испугалась:
— Поколоти, если тебя это возбуждает. А то я смотрю — ты холоден, как замерзший тролль!
Желание ударить ее сразу пропало.
— Что значит «холоден, как замерзший тролль»?
— А то и значит!.. — Девушка опять улыбнулась, но на этот раз улыбка ее не показалась Лейфу обидной. — Мы так и будем играть в вопросы и ответы?.. Тогда теперь моя очередь спрашивать… Знаешь, зачем у меня есть вот это? — Она коснулась руками покачивающихся мешочков на своей груди, приподняла их.
Лейф задумался, вспоминая все, что он читал. И вспомнил.
— Знаю! — вскричал он. — Знаю!!! Чтобы кормить рожденных тобой детей!
— Верно, —
Лейф сжал ладонь. Странное какое ощущение, подумал он. Похоже на…
Додумать он не успел, потому что с ним что-то произошло. В голове зашумело — будто Тор угостил его богатырским ударом своего Мьёлльнира, — бросило в жар, невыносимо захотелось сжать и второй мешочек на Трудиной груди. Но, наверное, нельзя без спроса?.. А-а, будь что будет!..
Он и оглянуться не успел, как его левая рука сама собой проделала желаемое.
Труда тут же прижалась к нему всем телом.
И ощущения стали настолько необычными, что Лейф испуганно отшатнулся.
— Э-э, да ты же совсем невинный мальчик! — удивилась Труда. — Потрясающе!.. Ладно, сейчас я тебя научу. Пошли на кровать!
Дальнейшее происходило с ним — и как бы не с ним.
Вот Лейф плывет по Клетке, намертво вцепившись в мягкую руку Труды. Словно Од, вернувшийся из дальних странствий к златослёзой Фрейе… «Снимай одежду», — говорит Фрейя, развязывая ленточку на волосах, и он послушно раздевается… «Ложись!» — говорит Фрейя… Нет, конечно, жена Ода в книжках никогда не говорила таких слов — но Лейф не менее послушно ложится…
А потом девушка проделывает с ним такое, от чего он чуть не теряет сознание… В этом должна быть какая-то магия, но в чем она заключается, Лейф не понимает. Впрочем, понимать он и не стремится. Главное, что лежать меж раскинутых ног Труды удивительно приятно. Что-то странное происходит с его пенисом, а потом Лейф и вовсе перестает воспринимать окружающее. Остается в жизни лишь одно — восхищение и наслаждение, восхищение и наслаждение, восхищение и…
Когда Лейф пришел в себя, Труда, по-прежнему раздетая, полусидела на кровати и внимательно разглядывала его. Взгляд ее был каким-то новым, и альфар не нашел ему названия.
— А ты симпатичный малыш! — сказала она. — В первый раз любовью занимался, что ли?
— Так это и была любовь? — поразился Лейф. — В первый… Давай еще позанимаемся ею!
— Подожди, — сказала Труда, опять усмехнувшись, но усмешка тоже была новой. — Мне обещали хороший ужин.
И тут же лента у стены сдвинулась с места. На этот раз в Клетку приехали два подноса.
Труда, не одеваясь, встала с кровати, сняла с ленты подносы и переставила на стол.
— Для заключенного тебя неплохо кормят…
Лейф с удовольствием наблюдал, как она ходит по Клетке, как берет в руки поднос, как наклоняется над столом. Удовольствие оказалось странным — в нем не было ничего общего с тем, что он ощущал в постели, но оно было не меньшим. Если не большим… Вспомнились вычитанные в книгах слова — «легко», «свободно», «изящно». Слова эти очень подходили Труде и ее движениям.
— Садись.
— У тебя теперь родится викинг? — задал Лейф вопрос, который мучил его. — И он будет похож на меня?
— Викинг?! — Труда вскинула на него изумленные глаза, хлопнула в ладоши и снова расхохоталась. — Ой не могу! Уморил ты меня!