Утраченное звено мировой истории (статьи)
Шрифт:
Первозаконие Моисея сложило в одну кучу религиозные и гражданские законы. Моисей, подумав хорошенько, напрочь выбросил гражданские законы из иудаизма. Отныне у евреев стали «щи – отдельно, мухи – отдельно». В еврейском Второзаконии, которое не надо путать с христианским Второзаконием (Оно – Первозаконие), не было уделено ни одной строчки гражданской жизни, включая кровную родню. Именно поэтому началось самостоятельное развитие гражданского закона и гражданская законопослушность. Древние «греки», которые больше половины состояли из евреев, продолжили гражданское законотворчество, отделенное от иудаизма, но, все–таки, настоящий гражданский закон, действующий поныне под названием прав человека, родился в Северной Европе благодаря борьбе против «возрождения» Медичи, оно же католицизм. Эта борьба вылилась в лютеранство, протестантизм, кальвинизм, англиканство, и в конечном счете в Просвещение.
На всей остальной Земле религия и гражданский закон так перепутались, что их друг от друга теперь
В своих работах я в основном исследовал непротивление евреев симбиозу закона и религии для неевреев. Более того, их прямое участие в производстве и становлении христианства и ислама с использованием такого симбиоза на основе Первозакония Моисея, для них самих – пройденный этап. Теперь я хочу заострить внимание читателя, уточнить, что это касается только христианства и ислама и тех стран и народов, где они процветают. Но это далеко не вся Земля, а по народонаселению даже – меньшая часть. Людоедство же (Вы еще не забыли, что это термин новый, с прямым каннибализмом не связанный?) процветает на Земле гораздо шире, и в основном связано с империями, которые иногда по размеру площади, занимаемой ими, совсем маленькие, не чета России. Поэтому самих евреев в создании социального общежития людей – людоедства обвинять ни в коем случае нельзя. Они тут совершенно не причем. Евреи ни одной империи не создавали, а как я покажу несколько ниже, именно империя – причина людоедства.
Но сперва несколько слов о терминах. У нас в мозгах уже нарубцевалось, что социальный – это нечто вроде «заботливый» о каждом члене социума, откуда и произошло слово социализм в чрезвычайно узком понятии в сегодняшних головах. Поэтому и слова социальность нет в русском словаре, и программа проверки орфографии все время его подчеркивает. По большому счету, социальное общежитие – это масло масляное, как говорят педагоги. Ибо, социум – это и есть общежитие людей, совместное проживание. Я же взял прилагательное социальное к существительному общежитие потому, что само слово общежитие столь же затасканное, обозначает сегодня в русских головах только дом с коридором посредине и комнатами по обе стороны его, в каковых живет одновременно от двух до ста человек, никакими отношениями не связанные. Здесь главное, что никто друг с другом в этом гигантском муравейнике под названием общежитие не связан никакими человеческими отношениями, как жареные семечки подсолнуха в стакане, в отличие от семечек того же подсолнуха, но находящихся в его «шляпе», покояшейся на длинном, толстом стебле с листьями. Вот слово социум и говорит о семечках связанных между собой в шляпе подсолнуха. Социальность – это именно эта связь, и она вовсе не ограничивается только «заботливостью» как у социалистов. Социальность – это связь всеобъемлющая как сама жизнь. Именно поэтому мне пришлось говорить «масло масляное», то есть «социальное общежитие» под названием «людоедство». Чтобы у вас не оставалось никаких сомнений, что все семечки в подсолнухе – родня, а семечки в стакане – только общежитие, например студентов или солдат.
Второе мое замечание состоит в том, как надо понимать закон и законопослушание в гражданском смысле? Сам смысл гражданства состоит в том, что граждане – семечки в стакане, а не в подсолнухе. Но им желательно придать некоторые свойства семечек в подсолнухе. Это достигается законом, равным для всех семечек, хоть в стакане, хоть в подсолнухе. Это объединяет «семечки» во всех стаканах целого мешка. На этом же основана и религиозная общность.
Но в головах большинства людей, особенно русских, закон ассоциируется только с уголовным кодексом. И для этого прилагаются немалые усилия со стороны владельцев народа. Между тем закон – это, прежде всего, права человека, как такового, данные ему по праву самого его рождения. Выше этого права ничего нет. А уголовный кодекс – это только малая часть закона о правах человека, предназначенная ограничивать эти самые права человека у тех людей, например, которые вознамерятся убивать друг друга. Таким образом, права человека первичны, а уголовный кодекс – вторичен. Поэтому все «семечки», во всех стаканах мешка, и даже во всех мешках на Земле – равноправны. И это их чрезвычайно сближает. Их сближает именно это, а не тряпичные стенки мешка, как может показаться с разбегу. Стенки мешка же не сближают души, а сближают только тела, души же всегда в таких случаях – за пределами мешка.
Третье мое замечание, – о евреях. Ни одна моя работа не обходится без них. Потому, что я не люблю их, но преклоняюсь перед ними. Они дали миру почти все: письменность, науки, искусства, Первозаконие, Второзаконие, методы подчинения. И именно они владеют и управляют миром сегодня. Поэтому я их не люблю. Но все это произошло не от замены Первозакония на Второзаконие Моисеем, как можно подумать, а потому, что этот народ впервые в истории Земли догадался профессионально торговать, притом международно, пронизывая народы и государства, как расческа волосы. Следствием этого и явилась замена Первозакония на Второзаконие, по которому они живут поныне. Тогда как мусульмане и христиане живут по Первозаконию. Подробности в других моих работах.
Рабовладельческое государство и империя – это разные вещи. Хотя в иной империи «свободным» ее гражданам живется хуже, чем рабам в рабовладельческом государстве. Империи, как я уже говорил, бывают двух видов: основанные, как ни странно, на страхе перед завоеванием, и, основанные на идеологии. К империям, основанным на идеологии, безусловно, приложили руку евреи, дав миру Христа. Но сами непосредственно не создавали империй, они просто пользовались результатами империализма. Христос же создал идеологию империализма, внушив миру переход к пройденному евреями этапу Первозакония, то есть объединения «в одном флаконе» религии и нравственности, религии и закона, разделенные Второзаконием по разным «флаконам». На основе идеологии Первозакония легко создавались империи (подробности – в других работах). В этом евреев можно обвинять, но не сегодняшних, а древних. Идеологические империи – это христианские империи, мусульманские, они развалились административно, но все еще живы идеологически. Потом идеологии империализма росли как на дрожжах: коммунизм, фашизм, нацизм, в которых есть немалая доля еврейского ума. Но все это, повторяю, началось с Христа. И эти идеологические империи – это, так сказать, позднейшие изобретения, но началось–то все не с этого.
Началось с того, что люди почувствовали: если не будешь сильным, то тебя сильные будут обижать. Началось с героев, сильных физически. Но быстро заметили, что любого силача четверо–шестеро слабаков одолеют непременно. Потом слабаки заметили, что хитрость, изобретательность и ум помогают даже больше, чем численность. С тех пор предводители кланов стали чаще быть умными, чем сильными. Они быстренько сообразили, что нужно иметь в своей команде больше людей, больше изобретателей, больше хитрецов, которых позднее назвали стратегами.
И тут мне надо, чтобы вы поняли дальнейшее, остановиться на матриархате и патриархате. Эти две штуки историки разделяют на многие тысячи лет, хотя фактически они сосуществовали одновременно даже на первых порах Возрождения, которое началось, как известно, в 15 веке. Одного историки не знают, что была еще одна форма организации жизни. На примере животноводства это называется раздельным содержанием полов. У людей – женские и мужские кланы, встречавшиеся несколько раз в году у речки под песню–пляску «А мы просо сеяли, сеяли…, а мы просо вытопчем, вытопчем…» В некоторых случаях они назывались амазонками. У отцов в таких случаях отцовские чувства не возникали. Поэтому им легко было воровать и продавать детей из женских кланов. Это я говорю о наших лесных дебрях, древней Руси. И о равнинных северных немцах, поляках, финнах – тоже. Кстати финны жили на Руси, начиная от Оки и до самой нынешней Финляндии под названием чудь, то есть чудаки, потому, что не знали никакого оружия. Потому их всех и продали потом «русские», которых в природе нет и не было, в рабство, в Кафу. Но были и такие племена (четвертая разновидность), в которых никогда не было ни патриархата, ни матриархата, ни кланового полового разделения, а были хорошие семьи, такие, например, как у пингвинов или у некоторых видов обезьян, у которых папаша сразу же взваливал новорожденного на свою спину и носился с ним по веткам, отдавая его матери только пососать грудь. Это северные и сибирские народы, которым без семьи не продолжить даже свой род. Все это я говорю к тому, чтобы перейти к империям, основанным на страхе перед завоеванием.
Само собой разумеется, что для того, чтобы противостоять завоеванию, надо быть сильным племенем. Сила эта дается на первоначальном этапе природными условиями – еды много. От сытности охота размножаться. Но это чисто случайный фактор. У сильного племени получается сильным вождь. И он, в конце концов, начинает понимать, что свалившейся с неба силой надо воспользоваться, чтобы подчинить более слабые племена, чтобы стать еще сильнее. Сила перерождается в экспансию. Но наступает сатурация, насыщение, так как с покорением все новых владений сила должна пропорционально возрастать, но она не возрастает пропорционально, так как затраты силы на удержание в повиновении начинают превышать приращение силы, полученной от завоевания. То есть устанавливается естественное равновесие, когда больше завоевывать нельзя, удержать бы прежнее.
Но математическая формула этого равновесия неизвестна до сих пор, и вряд ли ее когда–нибудь откроют. Но если и откроют, то кто же из царей ей последует, ибо с силой непременно и автоматически приобретается самоуверенность. Причем такая самоуверенность, что ни одной науке она становится не под силу. Более того, самоуверенность побеждает науки и изгоняет их от себя подальше, чтобы не раздражали самоуверенность, ибо самоуверенность – сама себе наука, так как считает, что и без науки проживет, на основе только силы.