Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

Киле Петр

Сцена 5

Царское Село. Александровский дворец. Покои государя. Николай и Александра Федоровна.

Н и к о л а й Не надо, Аликс, снова о делах. Дай выкурить спокойно мне сигару. А л е к с а н д р а Ф е д о р о в н а Да разве о делах пекусь я, Ники? Твой дядя князь Сергей погиб в Кремле, Как Александр Второй,

от взрыва бомбы... Н и к о л а й Как Плеве, друг мой и министр верный. Теперь подступятся ко мне, пожалуй. Ах, Господи! Помилуй и прости. А л е к с а н д р а Ф е д о р о в н а Нет, что вообразила о себе Несчастная моя сестра? Прощает Убийцу с целью сходатайствовать У власти о смягченьи приговора, Не справившись у нас о снисхожденьи, Возможно ли оно теперь, когда В опасности особа государя? Н и к о л а й В несчастьи сердобольной станешь, это По-христиански, умилила всех. А л е к с а н д р а Ф е д о р о в н а Ну, героиня! В камеру к убийце Без страха, даже отвращенья входит. Ей славы хочется, любви народной, А нас пускай все ненавидят пуще? Н и к о л а й Все это неприятно, ты права. А дядя? Говорили, всю Москву Он революционизировал, Хотя ведь делом занимался мало. А л е к с а н д р а Ф е д о р о в н а На Трепове там все держалось, верно; С его уходом князь был обречен. Н и к о л а й Есть промысел во всем. А л е к с а н д р а Ф е д о р о в н а Теперь он с нами, Как верный пес, пугливый и бесстрашный, С чутьем опасности, и мне спокойней; Недремлющее око стережет Покой и жизнь семьи; ты верь, как я, Войну и смуту превозмочь сумеем, Как сына мы дождались наконец, Наследника российского престола. (Ласкаясь, задумывается.) И если что случилось бы с тобой, С младенцем сможем мы взойти на трон. Н и к о л а й Ну, да? Какие бравые цари! А л е к с а н д р а Ф е д о р о в н а Прими же генерала; он приехал По случаю к барону Фредериксу, Но лучше сам доложит то, что хочет. ( Уходит.)

Н

и к о л а й. Ну, хорошо. Я учредил санкт-петербургское генерал-губернаторство для него; я назначил министром внутренних дел Булыгина по его предложению; ему все мало, пишет мне почти ежедневно.

Т р е п о в ( входя, без церемоний). Ваше величество! Я осмеливаюсь вас беспокоить лишь потому, что ход событий ныне чрезвычайный. Высочайшие акты от 18 февраля 1905 года, воспоследовавшие после известных происшествий, - указ, рескрипт и манифест, вместо успокоения, в виду бросающихся в глаза противоречий между ними, возбуждают недоверие и все усиливающиеся протесты.

Н и к о л а й ( с улыбкой). Бросающиеся в глаза противоречия в актах, подписанных мною, одной и той же рукой?

Т р е п о в. В указе обещано рассмотреть предложения о государственном благоустройстве; в рескрипте на имя министра внутренних дел Булыгина предписывается привлекать избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений. Спрашивается, о каком государственном благоустройстве речь? С участием народных представителей? Это приветствуется обществом как обещание Конституции, но тут же рядом - в манифесте звучит призыв к искоренению крамолы и к укреплению истинного самодержавия и объявляются злоумышленными вождями мятежного движения те, кто желает учредить новое управление страною на началах, отечеству нашему не свойственных.

Н и к о л а й ( рассмеявшись). Где же тут противоречия? Они в умах.

Т р е п о в. Да Булыгин с поручением вашего величества привлекать избранных от населения к обсуждению законодательных предположений оказывается во главе мятежного движения.

Н и к о л а й ( с удивлением). Если он будет слишком уж стараться, пожалуй.

Т р е п о в. Ваше величество! К несчастью, высочайшие акты, призванные внести успокоение в обществе, обнародованы в дни нашего тяжелейшего поражения под Мукденом, и брожение в стране нарастает с каждым днем. Я не говорю уже о забастовках рабочих, о митингах. Все возбуждены. Даже художники умудрились составить такую резолюцию, что я не знаю, как с ними поступить, в целях искоренения крамолы.

Н и к о л а й ( хмуро). Художники? И много их у нас?

Т р е п о в. Подписались под резолюцией много больше ста человек.

Н и к о л а й. И чего они требуют?

Т р е п о в ( вынув бумагу, читает). "Мы, как художники, по натуре своей воспринимая впечатления от жизни во всех ее разнообразных проявлениях, с особенной ясностью видим всю силу бедствий, переживаемых родиной, и глубоко чувствуем опасность, грозящую нам еще неизмеримо большими бедствиями, если администрация будет затягивать дело реформы и ограничится репрессиями. Поэтому и мы присоединяем наш горячий голос к общему хору нашей искренней и мужественной интеллигенции, видящей мирный исход из гибельного современного положения только в немедленном и полном обновлении нашего государственного строя путем призыва к законодательной и административной работе свободно выбранных представителей от всего народа. Осуществление же этой задачи возможно лишь при полной свободе совести, слова и печати, свободы союзов и собраний и неприкосновенности личности."

Н и к о л а й. Довольно! Вы увлекаетесь, генерал.

Т р е п о в. Опасности можно избежать, государь, только глядя правде в глаза. В моем распоряжении достаточно сил и средств, чтобы подавить выступления студентов и рабочих, но смуту в умах людей подавить невозможно, можно лишь усилить ее, если не найти мирного исхода. И прежде всего на Дальнем Востоке, государь. Войска вскоре понадобятся здесь, для усмирения, когда смута перерастет в мятеж.

Н и к о л а й. Ну, ну. Ты умеешь напугать и вселить надежду. А среди подписавшихся, небось, и Серов?