Утро в Нормандии.
Шрифт:
Лейтенант Хонер понимал опасность, которой подвергалась его подводная лодка. Он прекрасно знал ее возможности, мореходные качества и тактико-технические данные. Два года назад, когда он был штурманом на самоходной десантной барже, перебрасывавшей военные грузы в Тобрук, его вызвали в штаб и предложили принять участие в опасной, но, как ему тогда сказали, очень интересной работе. Хонер согласился и вскоре был назначен командиром одной из сверхмалых подводных лодок типа «X». В течение многих месяцев он тщательно изучал свой небольшой корабль, его боевые и мореходные качества. С этой целью он неоднократно погружался и всплывал в районе порта Ротсей, в заливе Форт-оф-Клайд и в пустынных морских бухтах западного побережья Шотландии.
Всю ночь на 4 июня
Небольшие размеры лодок не позволяли создать хороших условий для экипажа. Высота всех помещений не превышала 1,5 метра. В средней части лодки и над аккумуляторной батареей находились две койки для отдыха. Хотя и пользовались жидким кислородом, однако уже через некоторое время после погружения, особенно когда на борту лодки находились не три, а пять человек, атмосфера становилась невыносимо тяжелой, и люди начинали задыхаться. Боевой рубки на этих лодках не было, и в море, когда они всплывали, волны беспрепятственно перекатывались через их корпус. Поэтому в походе, даже в надводном положении, крышку палубного люка из-за опасности затопления сразу открывать было нельзя, и если кому-либо из экипажа требовалось выбраться из лодки на палубу, то он должен был предварительно залезть в водонепроницаемый отсек, задраить за собой люк, ведущий во внутреннее помещение, и только затем открыть крышку палубного люка. В случае затопления отсека надо было сначала откачать из него воду и только затем можно было выбраться на палубу. Многие моряки английского флота, которые в свое время добровольно соглашались служить на этих лодках, не выдерживали и просили перевода на другие корабли, так как никак не могли избавиться от ощущения заживо погребенных, которое они испытывали при каждом погружении лодки.
Всю субботу, начиная с 5 часов утра и до 22 часов 30 минут вечера, подводная лодка Хонера медленно шла под водой к берегам Нормандии. В сумерки, при подходе к немецкому минному заграждению, лодка всплыла и преодолела его в надводном положении. В воскресенье в 4 часа утра эхолот, установленный в посту управления, показал восемнадцатиметровую глубину под днищем подводной лодки, и Хонер со своими людьми увидел в предрассветной мгле впереди по курсу неясные очертания береговой полосы. Лодка погрузилась и легла на дно; Хонер решил подождать наступления дня.
В 8 часов утра лодка всплыла на перископную глубину, и штурман лейтенант Лайн приблизительно определил ее место по береговым ориентирам. В течение последующих двух часов лодка шла под водой курсом на восток, а затем, достигнув намеченного по плану вторжения места якорной стоянки, снова легла на дно, где находилась до 5 часов вечера.
Движение подводной лодки вблизи берегов противника было связано с огромными трудностями. Во-первых, вышла из строя одна из помп подводной лодки, затем отказал гирокомпас. Это случилось за два часа до того, как штурман лейтенант Лайн, взяв точные пеленги маяка Уистреам и колоколен церквей в населенных пунктах Уистреам, Лангрюн и Ла Деливранд, с уверенностью заявил, что подводная лодка пришла в намеченную точку. В течение этих двух часов лейтенант Хонер и экипаж лодки, лишенной одной помпы, прилагали нечеловеческие усилия, чтобы удержать ее на заданной глубине. У них не было сомнений в том, что произойдет, если лодка выскочит хотя бы на несколько секунд на поверхность моря, так как лейтенант Лайн видел в перископ немецких солдат, купавшихся в море и игравших в мяч на берегу, а немного повыше — наблюдательный пункт и стволы орудий немецкой тяжелой батареи.
С наступлением ночи подводная лодка лейтенанта Хонера всплыла на поверхность, и, измученные многочасовым пребыванием в отравленной атмосфере, моряки смогли вдохнуть полной грудью. К полуночи
Штормовая погода в проливе чувствовалась даже на глубине 18 метров. Лодка слегка покачивалась и днищем мягко ударялась о грунт. В мертвой тишине, царившей в лодке, каждого из моряков терзала мысль о том, что будет с ним, если вторжение отложат еще на один день. Хватит ли кислорода, пока они доберутся до Англии? Два или три раза в течение дня они слышали шум винтов от проходивших над ними кораблей — звуки, которые подводникам, находящимся во вражеских водах, всегда кажутся зловещими. Наконец наступила ночь, их третья ночь вблизи берегов противника.
В середине ночи был принят по радио сигнал о том, что флот вторжения вышел из своих баз и следует к берегам Нормандии. В 4 часа 15 минут утра продули цистерны, всплыли на поверхность, включили радиомаяк, средства подводной сигнализации, выдвинули мачту и зажгли на ней проблесковый огонь в сторону моря. На рассвете Хонер и его товарищи увидели наконец зрелище, вознаградившее их за все испытания, перенесенные за 64 часа пребывания в водах противника: со всех сторон к ним шли сотни кораблей и плавсредств вторжения. В 6 часов 15 минут первая волна самоходных десантных барж, которые вело специальное судно с радиостанцией для приема сигналов плавучего радиомаяка, прошла мимо одинокой подводной лодки. Лейтенант Хонер выполнил боевую задачу, поставленную перед ним командованием сил вторжения. В 8 часов утра он приказал обрубить якорный трос — у них уже не было сил возиться с поднятием якоря, и через сутки Хонер был в Портсмуте.
Соединение боевых кораблей английского флота, выделенное для сопровождения десантных плавсредств и обстрела побережья противника непосредственно перед высадкой, в заключительный период перехода через пролив Ла-Манш вели два норвежских эсминца — «Сторд» и «Свеннер».
Командиром эсминца «Свеннер» был тридцатилетний норвежец капитан-лейтенант Тор Холт. Тор Холт начал службу в норвежском военно-морском флоте еще до войны. Норвежские эсминцы в ходе войны в составе соединений английских кораблей вели боевые операции во всех районах Северной Атлантики.
Когда в 1940 году немцы оккупировали Норвегию, Холт командовал торпедным катером. Это было небольшое суденышко водоизмещением около ста тонн, построенное еще до первой мировой войны, с паровой машиной, которая работала на угле. В общем, это была музейная редкость среди боевых кораблей 40-х годов XX века. Вторжение немцев в Норвегию застало Холта врасплох, как, впрочем, и всех норвежцев. Прежде чем кто-либо понял, что произошло, немцы заняли все порты на юге и западе Норвегии. Торпедный катер Холта был слишком привязан к берегу, так как нуждался почти в ежедневном пополнении запасов угля, который в сложившейся обстановке можно было получить только из рук немцев. В связи с этим Холт распустил по домам свой экипаж, а затем, пустив торпедный катер на дно, принялся изыскивать другие средства борьбы с немцами. Пробравшись на западное побережье страны, Холт вместе с тремя еще более молодыми, чем он, морскими офицерами норвежского флота сумел добраться на рыбацком боте до Англии, где пробыл ровно пять лет.
В Англии он получил более крупный боевой корабль, который, однако, по своей древности не уступал потопленному Холтом торпедному катеру. Это был норвежский эсминец 1909 года постройки. Холт был назначен на него сразу же после катастрофы в Дюнкерке, когда англичане каждую ночь ожидали вторжения немцев и поэтому с радостью принимали помощь любого судна, способного держаться на воде и вести огонь из своих орудий. Капитан-лейтенант Холт командовал этим древним эсминцем в течение 18 месяцев, патрулируя восточнее побережья Англии.