Увечный бог
Шрифт:
Тот легион тяжелой пехоты измотал их. Без смертельных навыков Калама и Быстрого Бена командующий водраз оказался упорным противником. Он отказался сдаваться даже в безвыходном положении, пришлось убить всех, прежде чем они добрались до командира.
И теперь армия его истекает кровью, ползет по склону словно раненый пес.
Он натянул удила на вершине.
Перед ними были Охотники за Костями, крошащееся ядро, с трех сторон окруженное врагами - и вскоре окажется закрытой и четвертая сторона. Ганоэс с трудом смог воспринять масштаб творящегося избиения:
Потрясение и ужас охватили сердце.
Армия сестры была сведена до менее чем полтысячи человек, да и эти быстро погибали.
– Верховный Кулак...
Когда он повернул голову, Руфа Бюд увидела лицо и закрыла рот. Паран развернул коня к солдатам.
– Сюда! Наверх, чтоб вас! Ближе! Ваши товарищи-малазане гибнут! Глядите на них! Все - глядите на них!
Конь дернулся, но он заставил животное замереть грубым рывком поводьев. Поднял руку, опуская забрало шлема. Выхватил меч и встал в стременах перед собирающимися солдатами.
– Вздохнуть полной грудью, ублюдки! И - В АТАКУ!
Они с Кулаком Руфой Бюд поскакали по склону. Паран подъехал ближе.
– На фланг - юг не трогайте!
– Да, сэр!
– Ищите полукровок.
Ее взгляд стал ядовитым: - Да неужели, сэр?
Склон сзади содрогался от шагов Войска.
– Верховный Кулак! Если мы возьмем командиров? Пощада?
Он сверкнул глазами, направляясь в сторону пустого промежутка между сражением и толпой гражданских: - Сегодня, Кулак, я не знаю такого слова!
Понимая, однако, что может передумать. "Проклят мягкотелостью. Получил всю. Ничего не досталось Таворе, холодно-железной сестрице. Нужно было обменяться. Как монетами. Боги, сколько мы могли бы сделать. Уже поздно? Жива ли она?
Сестра, ты жива?"
Высший водраз Мелест, все еще потрясенный гибелью Чистых, обернулся на звучащие справа крики удивления и злости; глаза его широко раскрылись, увидев вторую иноземную армию, что потекла с холмов. В тот же миг враг врезался в тяжелую пехоту - столь же хорошо защищенный противник расшатал строй, ударив с силой лавины.
Завывая от ярости, он проталкивался сквозь ряды - ему нужна одна из лошадей Чистых, чтобы лучше видеть. Они еще удерживают центр и полностью владеют ситуацией на юге. Победа еще возможна.
И он ее одержит.
Он вобрал разумом столько силы Аграст Корвалайна, сколько смог, и вогнал солдат в боевое неистовство. "Убить их! Всех, кто так упорно нам противится - уничтожить!"
Ноги коня прогибались, он готов был упасть. Паран выругался и замедлил аллюр. Пошарил в седельном мешке, достал лакированную карту. Уставился на одинокую фигурку.
– Матток! Знаю, ты слышишь! Я готов открыть врата. Но слушай! Проходите на полном скаку. Хотели Худом клятой битвы? Хотели кровью и мочой омыться? Получите!
Паран ударил коня шпорами, заставляя беднягу перейти на галоп. Глядя на то место, где откроются врата,
– Туда, - сказал он карте и бросил ее.
Карта полетела ровно, как стрела арбалета, и столь же быстро, как бы размазываясь в воздухе.
Конь Парана споткнулся и упал.
Он успел вынуть ноги из стремян, тяжело ударился оземь, перекатился и замер.
Рутан Гудд старался избежать окружения, но даже при помощи неизвестного и неистового солдата, что оказался рядом, не мог помешать сотням коланцев проходить мимо вне досягаемости мечей.
За спиной ряды пехоты охватило внезапное волнение, все подались назад. Выворачивая шею, Рутан пытался понять причину перемены - но воздух был полон пыли. Все, что было видно - масса малазан, набегающих, толкающихся, словно они впали в бешенство берсерков - но врага перед ними не было.
"Сломались. Они наконец..."
Грохот развернул его - Рутан пораженно глядел, как тысячи воинов выезжают из огромных врат - но нет, этот рваный разрыв в ткани мира не заслуживает столь гордого наименования. Огромная, источавшая порывистый ветер дыра открылась едва в тридцати шагах от первых шеренг противника.
Всадники несли копья, кони были защищены латами на головах и шеях. Они врезались в беспорядочную массу тяжелой пехоты - не было времени повернуться, поднять щиты - и строй Колансе сотрясся. Крыло разделилось надвое - и вдруг всякая слаженность исчезла, конные воины оказались повсюду, неся истребление.
Рядовой, что был подле Рутана, пошатнулся и прижался к его бедру. Капитан удивленно поглядел вниз: мужчина уткнулся лбом в ледяной панцирь.
Закрыв глаза, канезец пропыхтел: - Боги подлые, так лучше.
Лостара Ииль заметила, что Адъюнкт снова вышла, шатаясь, из строя. Натиск ослабел - противник нашел себе нового врага, его отгоняли от Охотников. Капитан уставилась на Тавору.
Адъюнкта трудно было узнать. Покрытая кровью и грязью, с алыми волосами - шлем куда-то пропал - она шла в сторону. Десять неловких, как у безумицы, шагов - меч еще в руке, но торчит под странным углом, словно рука разучилась разжиматься.
Лостара вышла было за ней, но ее схватила рука, потянула назад - голос Хенара раздался над самым ухом: - Нет, любимая. Оставь ее. Просто... оставь.
Шаги стали неуверенными... она стояла одна, спиной к армии. Звуки битвы вроде бы затихали, словно мир опускал тяжелые занавесы, отсекая сцены, подавляя движения и вихри пыли.
Она была одна.
Меч неловко торчал, голова запрокинулась, лицо обратилось к небу.
Все смотрели на нее, но она не замечала никого.
Рот Таворы открылся. Вырвавшийся страдальческий вопль не казался криком человека.
Он прозвенел по всему полю. Пересчитал ряды Охотников, пролетел дальше, глядя бесчисленные трупы. Разметал пыль и вознесся, затихая, в зеленоватое небо, навстречу гаснущему свету.