Увечный бог
Шрифт:
Голос затих, но по искаженному лицу все видели: вопль продолжается. Замолчав, она ничего не отдавала небесам, и в этом ничто было всё.
Почти оглушенный падением с коня Паран пробирался к ней. Нет, этот звук не от сестры пришел. Слишком ужасный, слишком резкий и грубый... но он тянул его, словно морское течение.
Слева несколько сотен выживших Охотников за Костями замерли, не способные даже сесть или лечь наземь. Они взирали на его сестру, и он не понимал, чего же им еще от нее нужно.
"Не
Вам никогда не хватит?
Я не... я не понимаю, чего вам еще нужно! Чего вы еще ждете от нее?"
Она вдруг оказалась прямо перед ним. Она казалась пленницей за прутьями забрала.
Кто-то бежал на нее. Еще один враг. Она не смогла открыть глаза, не смогла повернуться. Еще одна смерть казалась лишней, но она знала: это судьба. Это нужда. Нужда...
"закончить всё. Не нападай. Прошу. Умоляю, остановите его. Прошу. Я его убью".
Она услышала его рядом и присела, поворачиваясь и открывая глаза - тяжелый шлем, тело в доспехах мчится...
Меч размылся в полете.
Он поймал запястье и чуть не упал от силы замаха.
Подтащил ее ближе. Она дергалась.
Неловко расстегнул шлем.
– Тавора! Стой! Это я, это Ганоэс!
Шлем поднялся и упал на землю - она смотрела вверх, на него, не веря - а потом лицо ее скомкалось.
– Я потеряла ее! О, Ганоэс, я потеряла ее!
Она упала ему на руки, легкая как ребенок. Паран крепко ее обнял. Положил руку на потные волосы, прижал лицо к плечу. Понял, что падает на колени, забирая ее с собой.
Поглядел на ее Охотников и увидел, что они нашли то, чего так ждали.
Как он и она, все вставали на колени. Они... сдавались.
Тому, что осталось в душах.
Всхлипывая, она глухо повторяла в плечо одно слово. Его имя. Снова и снова.
На дальнем холме высший водраз Мелест развернул джагского коня, стремясь сбежать; копье Маттока вошло в висок.
И последняя битва регулярной пехоты Охотников за Костями завершилась.
– Капрал! Иди к толстухе!
– Мертвы!
– Тогда к другой, чтоб тебя!
– Обе мертвы, я говорю!
Выругавшись, Хеллиан шагнула чуть в сторону от нападавшего и врезала ему коленом в зубы. Голова мужчины дернулась, тело зашаталось. Она ударила ножом по шее и обернулась, сверкая глазами на последнего солдата своего взвода.
– А от тебя какой прок? Как имя?
– Тупая безмозглая корова! Я Навроде! С тобой с самого начала!
–
Навроде побежал, ругаясь.
Хеллиан утерла пот и кровь с ладоней, снова взяла меч. Где Урб? Если дурак умер, она его убьет. "Нет, неправильно. Да ладно..."
Внизу новые головы в шлемах мотались на узкой извитой тропке.
"Ну, идите. У одного должна быть фляжка. Ради милостей Худа! Видите, что бывает, когда я трезвая!"
Корабб услышал крик Навроде и обернулся - увидел блеск оружия, лезущих на вершину солдат Колансе. Морпехи отступали, сойдясь к Навроде - Досада, Мед...
– Прорыв!
– вопил тот.
– Прорыв!
Корабб уже бежал.
Навроде пошатнулся, получив укол в голень. Присел, отражая другой удар щитом. Корабб видел, как Досада встала на карачки - и тут же секира размозжила ей череп. Женщина повалилась словно тряпичная кукла.
Он уже видел подножие холма. Обе женщины, сержанты Сжигателей, пали на тропе, которую защищали.
Корабб перескочил скованного бога.
Лица коланцев оборачивались - он был уже между ними, меч завел песню. Выпад топора сорвал с руки щит. Край лезвия глубоко вошел с бок. Он с воем прорезал кольчугу на вражьем плече - колечки покатились со звоном - и на обратном движении резанул другому по коленям.
Справа кто-то крякнул - это подоспел Курнос, оттесняя щитом двух противников. Они повалились на землю. Курнос подхватил топор и постарался навеки обезвредить оглушенных солдат.
К нему бежали новые.
Увечный Бог мог крутить головой, свидетельствуя яростную и безнадежную оборону двоих малазан. Враг на мгновение отступил, но тут же полез снова. Пот одного из защитников, перепрыгнувшего его, оросил каплями лицо - и казалось, это капли холодеющих слез.
Похоже, подкрепления ждать не приходится. Враг со всех сторон. Они наконец заметили скованное тело, и Форкрул Ассейл понял, ради чего затеяна война. Увечный Бог чувствовал алчность Ассейла.
"Я здесь почти целиком, в этом мешке кожи. И я остался в цепях.
Он может меня ранить. Может питаться силой, и никто не сумеет бросить ему вызов. Он изольет мой яд на мир".
Малазанин с обрубленным носом зашатался, пронзенный сразу двумя мечами. И тотчас же встал, взмахнув топором. Враги отшатнулись, падая в брызгах густой крови. Солдат шагнул вперед, и Увечный смог увидеть лицо в профиль: мужчина улыбался, падая на землю лицом вперед.