Уверенность в обмане

МакДональд Жан

— Пожалуйста, не оставляй меня, — шепчу я, подавляя зевок. Но зевок побеждает.

— Я никогда не оставлю тебя, — ее ногти слегка царапают мне кожу головы.

— Обещаешь? — переспрашиваю я, чувствуя, как быстро приближается сон.

— Я обещаю, Энди, — она целует два своих пальца и прикладывает их к своим губам. — А теперь давай поспим.

— Поспать прозвучит прекрасно, — бормочу я бессвязно.

Она натягивает одеяло над нами и выключает свет. В темноте комнаты я ощущаю, как покой окутывает меня. Надежно укутанный ее руками, я блаженно погружаюсь в сон. Вес моей вины и вся ложь постепенно уходят из моей груди, оставляя

мне возможность облегченно вздохнуть, впервые за семь лет. Как сломанная кость, сросшаяся неправильно, так и груз моей вины, что неправильно подавался кем-то, разбивал мое сердце раз за разом. Только теперь произошло правильное лечение, как я подозреваю. Маккензи и мне остается по-прежнему много работы для устройства нашего счастья, но мы становимся на правильный путь, и это только начало.

Глава 16

— Энди, — мягкий шепот щекочет мне ухо.

— Умм? — я заворачиваюсь в одеяло. Моя голова пульсирует не хуже, чем после похмелья. Голова раскалывается. Давит на глаза, и я чувствую себя опухшим. Да, теперь я точно знаю, что ночь откровений и слезы могут сделать с человеком.

Маккензи трогает меня за плечо.

— Просыпайся, соня, — она стягивает с меня одеяло.

Я скрючиваюсь и стону, пытаясь поймать ускользающее одеяло.

— Еще пять минут.

Маккензи соскакивает с кровати и обегает ее, направляясь к моим ногам. Я мгновенно вскакиваю, хватая ее за руку и возвращаю обратно в постель.

— Эй, куда это ты собралась?

Она высвобождает руку из хватки, опуская ноги к краю постели.

— В ванную комнату. Мне надо пописать, — с тупой ухмылкой на лице поднимает ноги вверх и шевелит пальцами.

Я даю ей пренебрежительную отмашку.

— Ну, иди же, женщина.

Она откидывается назад и целует меня в щеку.

— Никуда не уходи.

Я прикладываю руку к сердцу, задыхаясь в притворном ужасе.

— Теперь я знаю степень вашего гнева, я даже и не мечтал о таком, — я массирую щеку, куда чмокнула меня Маккензи.

Меня пронзает шокированный взгляд, и она отскакивает от кровати.

— Я даже подумать не могу, о чем ты тут толкуешь.

Я падаю на спину, скрестив руки за головой, наблюдая, как она крадется по постели. Где-то в глубине своего сознания я все еще ожидаю ее реакции. И хотя прошлой ночью мы пообещали друг другу остаться вместе, я все еще не вижу причин, почему. Она повторяла мне снова и снова, что я должен простить себя. Что потеря Отэм не была моей виною. В глубине души я знаю, что она права, но путь к самоисцелению долгий и трудный, особенно когда ты сам должен простить себя. Я презирал себя долгое время. Семь лет! Семь лет ненависти и презрения к себе не могут исчезнуть в мгновение ока, но открыться Маккензи дает надежду на исцеление. В глубине души я знаю это.

— И правда, — я противненько хихикаю. — Я не хотел говорить тебе, но ты такая страшная, когда злишься.

Маккензи останавливается в изножье кровати, скрещивает руки на груди, игриво поглядывая на меня. Ее волосы взъерошены, макияж расплылся, а одежда представляет собой жалкое зрелище. Тем не менее я не могу представить себе, когда я видел ее более прекрасной, чем сейчас. Она ангел небесный.

— И вовсе я не страшная.

— Я думал, что ты взорвешься прошлой ночью, — я потираю подбородок. Блин, мне нужно побриться. — Ты фактически бросила вызов

законам природы.

— Действительно? И как же? — она упирает руки в бедра.

— Ты сумела затормозить с покрышками «Приуса». Я поражен до глубины души.

Маккензи закатывает глаза, покачав головой.

— Почему-то я уверена, что люди делают это все время.

Я выпрямляюсь, всплеснув руками в воздухе.

— Нет! Вы только взгляните! Это же «Приус»! У него нет такой мощности.

— У моего авто есть мощность, — она скрещивает ноги, слегка покачиваясь.

— Нет, милая. Это не так.

— Иногда ты должен сбрасывать маску всезнайки. И, кроме того, вовсе я не страшная.

— Маску всезнайки? — я выпрямляюсь. Ложусь обратно на кровать, подогнув колени и плюхнувшись плашмя. — Но ты ревела покрышками, как рыба фугу делает.

— Рыба фугу? — она переносит свой вес с одной ноги на другую.

— Да. Рыба фугу. Это такая милая, маленькая рыбка в океане. Но когда она бесится, она взрывается. Вчера я даже подумал, что ты оторвешь мне голову.

Маккензи протягивает руку и слегка шлепает по верхней части ноги костяшками.

— Ты преувеличиваешь.

— Ты так думаешь? Спроси Джареда. Этот человек, наверное, до сих пор дрожит от страха.

Легкий вздох вырывается у нее. Она закрывает свой прелестный ротик и спрашивает меня с расширившимися глазами:

— Нет!? Я настолько плоха?

— Позволь мне просто заметить, что я научился не пасовать перед трудностями в своей жизни, — она раскачивается из стороны в сторону, чуть ли не пританцовывая на кровати.

— Извини, — наконец вымолвила она.

— Будет не очень симпатично для тебя, если ты написаешь на пол, — я киваю в сторону ванной.

— О, Боже мой! Спасибо, — она убегает прочь, исчезая за углом. Я не могу помочь, но смеюсь, наблюдая, как она, исчезая в ванной, придерживает свои огромные штаны, что перевернулись на ее талии за ночь. Дверь в ванную захлопывается и закрывается, оставляя меня одного в комнате. Я вскакиваю с кровати и направляюсь к шкафу, куда положил свой телефон на ночь.

Неудивительно, что накопилось столько пропущенных вызовов. В том числе и около полутора десятков от Оливии. Я стону, опускаясь в изножье кровати. Не открывая никому своей любви между мной и Маккензи, мы пообещали друг другу, что будем пытаться исправить все повреждения, что нанесли взаимно. Я полон решимости сделать все, что потребуется, чтобы исправить ошибки и загладить вину по отношению к ней. Нет для меня оправдания, что я вел себя как слепец. Она имела полное право оставить меня тогда, и она имеет такое же право уйти сейчас. Тем не менее, она осталась. Это нечто!

Я нажимаю кнопку чтения сообщений и проверяю почту от Итана, который напоминал мне о дате вылета.

Эндрю Вайзу

От Итона Монтгомери.

Дата: семнадцатое июня две тысячи двенадцатого года. Двенадцать часов тридцать четыре минуты пополудни.

Тема: Ваш удивительный помощник хотел бы напомнить вам...

Да, вы читаете правильно. Этот удивительный помощник напоминает вам, что вместо того, чтобы субботним вечером пойти и переспать со всеми горячими красотками, он повторяет вам — не пропустите свой вылет завтра.