Увлеки меня в сумерки
Шрифт:
В глубине души Герцог знал, что пары обычно связаны эмоционально, даже те, кто обменивается клятвами в необычных обстоятельствах. На что он не рассчитывал, так это на полную любовь. Ему нужно было чувствовать ее своей, во всех отношениях.
Теперь, когда он знал, что она не только ответила на его прикосновения, но и упивалась ими, ничто не удержит его от того, чтобы потребовать ее сегодня вечером. И каждую ночь до конца своих дней.
Фелиция вернулась на диван, прикрыв руками мягкую набухшую грудь.
У
— Положи руки за голову и возьмись за подлокотник дивана.
Она колебалась.
— С-саймон…
— Приятно слышать мое имя на твоих губах. — Он осыпал поцелуями ее щеки, ущипнул за мочку. — Сделай, как я попросил. Доверяй мне.
Она колебалась.
— Ты хотела покончить с этим, — отметил он. — Позволь мне.
— Ты собираешься сокрушить меня, — обвинила она.
Если под "сокрушить" она имела в виду дать ей еще один оргазм, то да.
— Я собираюсь укрепить нашу пару и держать тебя в безопасности. Подними руки над головой, сожми подлокотник дивана.
Медленно она подняла руки от великолепных грудей со сладкими сосками, которые сводили его с ума, и крепко ухватилась.
— Хорошая девочка.
Он провел легким прикосновением по одному соску — тот стал твердым бисером. Он улыбнулся.
— Ты прекрасна.
Она тяжело дышала, глядя на него пугливым взглядом.
Его сердце сжалось, когда он опустился, стиснув зубы от совершенного ощущения голой кожи напротив. Каждый изгиб льнул к нему, как будто она была сделана, чтобы соответствовать ему.
Задыхаясь, Фелиция обхватила его руками за шею. Как бы сильно он ни любил ее объятия, Герцог схватил ее за запястья и переместил обратно на диван.
— Ради моего самообладания. Пожалуйста.
Настороженно глядя на него голубыми глазами, она кивнула.
Смахнув с ее щеки белый локон, он скользнул мягким поцелуем по ее пухлым губам, пытаясь дать ей насладиться чем-то нежным. Лихорадка врезалась в него, сталкиваясь с его самоконтролем и его стремлением глубоко вонзиться и вбиваться в нее с каждый частичкой страсти, управляющей им.
— Раздвинь ножки.
Румянец окрасил ее щеки, и она прикусила губу.
— Я… У меня не получится… Не через такое короткое время.
Герцог замер. Разве Мейсон не использовал ее сладость при каждой возможности? Если нет, то он еще больше дурак. Если это было так, Герцог знал, что должен поднять все свои запасы и сделать этот раз лучшим для нее. Любой ценой.
Пот появился на его лбу, когда он опустился на колени. Под его пристальным взглядом она раздвинула немного бедра. Этого недостаточно. Он нуждался в ней, чтобы предложить ей все. Лихорадка требовала этого. Волшебник в нем должен был знать, что его пара была его.
Он раздвинул ее ноги, обнажив влажные светлые кудри и припухшие складочки. Герцог
Сжимая стройные женские бедра в руках, Герцог пробормотал:
— Скажи мне, что ты готова.
Желание и неуверенность появились на ее лице.
— Да… но это все изменит, не так ли?
Даже если бы он мог, Герцог отказался лгать ей.
— Да. Ты моя и всегда будешь моей. Ты узнаешь это после сегодняшней ночи.
— Не навсегда. Я-я не хочу этого. Ты тоже не можешь это сделать.
Герцог задушил разочарование. Он мог спорить с ней, но слова теперь ничего не значили. Она должна почувствовать их вместе, скрепляя эту связь.
Собравшись с силами, Герцог разместился у ее лона, установил чувствительную головку своего члена прямо против ее гладкой киски. Потом толкнул.
И потрясенно втянул воздух.
— Черт побери, ты тугая.
Она с хныканьем двигалась под ним.
Он вздрогнул. Ей едва хватало четверти его длины. Он контролировал свой инстинкт войти в нее одним толчком.
Балансируя на коленях, он раздвинул ее складки большими пальцами и медленно вошел, наблюдая, как его эрекция исчезает в горячих, шелковистых глубинах ее тела. Она извивалась под ним. Слезы ползли по ее щекам, теперь капая на грудь.
— Больно, солнышко?
Она мотала головой из стороны в сторону.
— Слишком медленно. Глубже.
Радость прорвалась в его сердце. Фелиция стремилась завершить связь, даже если она не признавала эмоции. Она была всем, что он хотел, всем, что он не знал, что искал в бесчисленных бессмысленных свиданиях.
Она схватилась за диван и поднялась к нему. Он вошел немного глубже. Боже, она восхитительна. Его мысли закоротило, и он едва мог дышать. Пот струился по его коже.
Тихие звуки, издаваемые Фелицией, сводили его с ума.
Стоны, всхлипы, хныканье, мольбы. Каждый рассказал ему, чего она хотела. Будь он проклят, если не даст ей это.
Потому что Мейсон никогда не будет снова.
Эта мысль подстегнула его, когда он схватил ее за бедра, стиснул зубы и изо всех сил толкнулся на всю оставшуюся длину.
— Саймон! — ахнула она.
Удивительно, но она сжалась вокруг него с криком, ее плоть втягивала его глубже, лаская длину, пока Герцог не подумал, что потеряет свой чертов разум. Секунду спустя он откинулся назад, пока только головка члена не осталась в ее сладкой киске, затем он схватился за подлокотник дивана над ее головой и ворвался в нее. Быстро. Жестко. И она снова закричала, вонзив ногти ему в спину.