Увлеки меня в сумерки
Шрифт:
— Ты… вызвал землетрясение?
Она выглядела несколько потрясенной этим фактом.
Он кивнул головой.
— Это не та сила, которую я часто использую. Это истощает меня. И тебе, наверное, стоит держать это при себе. Уникальная сила каждой ведьмы или волшебника — их последняя линия защиты. Что-то вроде твоего встроенного детектора лжи.
— Конечно.
Она колебалась, уставившись в никуда.
— Я просто… Каким шоком, должно быть, это было для тебя.
— Именно. Я прошел через весь процесс, действуя чисто инстинктивно. Прискорбно, что я устроил
Фелиция моргнула, ее голубые глаза не выглядели доверчиво.
— Итак, эти четыре женщины… это не привычка?
— Нет.
Он иронично улыбнулся ей.
— Я едва ли святой, но предпочитаю одну женщину за раз. И отныне хочу только стеснительных маленьких блондинок с острым нравом и сладкими губками.
Фелиция покраснела.
— Ты мне льстишь.
— Одно из моих любимых занятий.
— Остановись.
Он улыбнулся. Действительно искренне улыбнулся.
— Что мне делать вместо этого? У меня есть идеи…
Придвинув нижнюю половину тела ближе, он коснулся эрекцией ее бедра. Она моргнула, уставившись на него.
— Ты… ты голый!
— Обычно так волшебник занимается любовью со своей парой. Хотя я бы не возражал время от времени попробовать в одежде для чего-то быстрого и палящего. Но иметь тебя обнаженной и согретой сном подо мной, это роскошь, которой я воспользуюсь при каждом удобном случае.
Впервые в жизни Герцогу захотелось закрыть глаза и полностью отдаться кому-то не для того, чтобы восполнить энергию, а чтобы обменяться любовью. Он жаждал, чтобы Фелиция сделала то же самое, но он знал, что ему нужно дать ей время, чтобы открыться ему, освободиться от страхов и любой вины, которую она чувствовала из-за предательства Мейсона. Получить полное доверие за три дня было трудной задачей.
Он провел свободной рукой по ее плечу и руке, пока не сжал ту и не поднял над головой. Направляя пальцы к краям изголовья кровати, он держал их там нежной, но твердой хваткой. Он повторил процесс с другой рукой. Приподнявшись, она взглянула на него с вопросом.
— Оставь руки здесь, пока я не скажу тебе обратное.
— Но…
— Никаких разговоров. Твоя единственная обязанность — лежать и наслаждаться удовольствием, которое я тебе даю. Ничего не говори, ни о чем не думай, только чувствуй.
Герцог не дал Фелиции шанса ответить, прежде чем завел руку под ее голову и поцеловал, раздвинув ее губы, чтобы погрузиться в сладостный приют ее рта.
Она колебалась, но затем открылась ему. Ответила. Идеально. Она была как шелковый сахар везде, сладкий, мягкий, увлекательный.
Вздохнув, она отстранилась и поерзала под ним.
— Саймон, опасность и Мейсон…
— На данный момент это не проблемы.
Он снова обхватил ее пальцами изголовье кровати.
— Лежи неподвижно. Позволь мне все уладить. Просто чувствуй.
Его контроль и удаление внешней ответственности позволило ей быть внутри момента. После долгих колебаний она кивнула и схватилась за спинку кровати.
Взволнованный, он
Улыбаясь между поцелуями, он откинул простыню, увидел ее белый бюстгальтер и трусики.
— Но…
Он покачал головой и отбросил простыню им в ноги.
— Я собираюсь заняться с тобой любовью сейчас, и снова сегодня вечером. Тогда завтра утром, если я сделаю это в течение долгой ночи, я не проснусь и не буду нуждаться в тебе.
Она вдохнула полной грудью.
— Саймон, я… это не очень хорошая идея.
— Почему? Ты чувствуешь что-то ко мне.
— Чувствую, но… Извини. Ты так много для меня сделал.
Сожаление сверкнуло в ее голубых глазах, даже когда они стали серьезными и открытыми. Впервые Фелиция не бежала от собственных эмоций.
— Мне нужно время.
Саймон подозревал, что она использовала эту реплику на Мейсоне.
— У нас его нет. Опасность еще впереди. Чтобы бороться с этим, мы должны держаться вместе. Но, черт возьми, я хочу быть для тебя больше, чем средством остаться в живых.
Выражение ее лица смягчилось, отражая смесь привязанности и чувства вины.
— Так и есть.
— Друг?
— Да.
Безопасный ответ, но неприемлемый.
— Это еще не все. Мы спарились. Мы связаны. Я знаю, что большинство людей не влюбляются за три дня. Я постараюсь быть терпеливым. Только… не закрывайся от меня.
Она отрицательно покачала головой.
— Я не привыкла к такому… вниманию.
— Конечно, я не единственный мужчина, который безумно тебя хочет.
Фелиция отвернулась, и подозрение разорвало голову Герцога. Он застыл.
— Ведь так?
— Ну, я… Тристан не был очень сексуальным. Мы… это было всего лишь дважды. Я больше никому не позволяла прикасаться ко мне после этого.
— Кроме Мейсона, — указал он, стиснув зубы
Она поморщилась под его пристальным взглядом.
— Даже Мейсону.
Герцог почувствовал, как будто кто-то ударил его в живот. Он ахнул:
— Мэйсон никогда не брал тебя?
— Нет, — прошептала она.
Триумф струился по его венам. Фелиция была его. Тристан? Несущественная фигура из ее прошлого. Все, что имело значение, было то, что она никогда не давала Мейсону сладкий подарок в виде своего тела. Его сердце почувствовало облегчение. Если бы Фелиция не заботилась о нем и не доверяла ему, она бы никогда не позволила ему заниматься с ней любовью, а тем более не отвечала бы взаимностью.
Затем наступило замешательство.
— Но ты планировала завести с ним детей.
— Да, но я сказала Мейсону, что хочу подождать, пока мы поженимся. Он не казался обеспокоенным просьбой, поэтому я никогда не думала, что он желал меня или имел чувства помимо дружбы до дня нашей свадьбы.
— Позволь мне кое-что прояснить: я не могу жить без тебя. Я не собираюсь пытаться. Я планирую провести с тобой следующую тысячу лет. Дайте мне шанс доказать тебе, что мой инстинкт прав. Ложись, держись и чувствуй меня.