Увлеки меня в сумерки
Шрифт:
— Распишитесь здесь.
— Фелиция, — взмолился Мейсон, выглядя бледным. — Ты не можешь иметь в виду ничего из этого…
— Мне жаль, — прошептала Фелиция, затем подписала заявление и передала его командиру.
— Вы приведете Саймона ко мне сейчас?
Молодой полицейский смотрел на нее так, как будто она была жертвой Стокгольмского синдрома.
— Вы уверены, что это то, чего вы хотите? Еще не слишком поздно отказаться.
Ей было все равно, что он думал. Она знала правду.
— Я уверена.
Командир
— Вы свободны, — сказал пожилой мужчина, придвинув заявление Фелиции через стол и положив перед ним.
— Мисс Саффорд сделала письменное заявление о событиях, которые оправдывают вас.
Саймон сделал паузу, чтобы погладить ее плечо ласковым жестом благодарности, затем глянул в сторону Мейсона.
— Ты ревнивый ублюдок! Как ты мог так поступить с Фелицией? Знаешь, как ей тяжело делиться интимными подробностями жизни. Но ты заставил ее все рассказать.
Мейсон поднял брови.
— Она, видимо, нашла способ поделиться всем с тобой. Ее прошлое, ее страхи, ее тело. Я видел эти фотографии в интернете. Ты поделился ею со всем гребаным миром.
Он повернулся к Фелиции, мучение исказило его лицо.
— Разве я недостаточно тебя любил? Разве я не дал тебе время и пространство, которые тебе были нужны? Что еще я мог сделать?
Фелиция закрыла глаза и схватилась за живот. Боже, как больно. Она всегда знала, что быть брошенной кем-то, кого любишь, причинит невыразимую боль, но она никогда не представляла, что быть тем, кто вырезал чье-то сердце, будет так же больно.
— Ты все сделал, — прошептала она. — Прости меня…
— Прости? Ты думаешь, что с одним словом моя справедливая боль… уйдет? Я хотел любить тебя всю оставшуюся жизнь и был готов принять любые условия, которые тебе нужны.
— Это моя вина, — захлебнулась она, когда чувство вины врезалось в нее. — Ты был моим костылем, когда я боялась. После смерти Дейдры это было все время. Ты никогда не требовал от меня большего, и я… отгородилась. Прости, что никогда не впускала тебя. Прости, что позволила тебе быть моей силой вместо того, чтобы стоять на своих ногах.
Горячие слезы полились по ее щекам.
— Ты всегда был замечательным другом, и я никогда не хотела причинить тебе боль. Мне действительно очень жаль.
— Достаточно.
Саймон встал между ними и уставился на Мейсона.
— Не смей вымещать свой гнев на ней. Если ты захочешь ударить меня позже, я буду стоять спокойно и позволю тебе. Предъявляй претензии мне, ненавидь меня, отрекись от меня, если тебе станет легче.
— Не беспокойся. Я сделаю это.
В предрассветные часы ночи Герцог с Фелицией забрались в лимузин, папарацци все еще преследовали их.
— Эти стервятники никогда не спят? — пробормотала она.
Несмотря на все напряжение вечера, он засмеялся.
— Они роботы,
Она покачала головой и свернулась калачиком рядом с ним на сиденье, именно там, где он хотел.
— Спасибо за все, что ты сделала сегодня.
Он крепко обнял ее. Конечно, Саймон также оценил тот факт, что она пришла к нему, желая ласки.
Она повернулась к нему, глядя мрачными голубыми глазами. Он никогда не устанет от нее. Он надеялся видеть ее каждый день в течение следующей тысячи лет.
К его удивлению, она поцеловала его в губы.
— Ты действительно поражен, что я защищала тебя?
— У Мейсона не было никаких оснований, когда он бросил обвинение в изнасиловании, я уверен, что он знал. Он увидел фотографии на сайте "Призрачных миров".
Он вздохнул.
— Честно говоря, я не виню его. На его месте я бы тоже был несчастным ублюдком. Но я удивлен, что ты сказала командиру Брэдфорду, что я не похищал тебя против воли. Все было совсем не так.
Она погладила его по лицу.
— Подслушивая, я узнала, что мне грозит опасность, и подозревала, что только ты можешь мне помочь. Я отказалась, потому что это было так внезапно.
Она прикусила губу.
— И потому что ты меня напугал.
— Я никогда не причиню тебе вреда.
Улыбка заиграла на ее великолепных губах.
— Но ты был слишком очарователен и соблазнителен, чтобы я была спокойна.
Он ответил улыбкой, увеличенной в десятикратном размере.
— Ах, я тебе слишком понравился, не так ли?
— Теперь ты просто самоуверен.
Герцог схватил ее за талию и поднял. Она вскрикнула, когда он усадил ее на колени. Затем подался к ней, чтобы она почувствовала его эрекцию.
— Пока нет, но сними трусики, и я буду.
— Ты неисправим.
Она вскарабкалась на сиденье рядом с ним, бросив на водителя беспокойный взгляд.
Когда Герцог поднял бокал, его сердце дрогнуло.
— Но тебе что-то во мне нравится?
Он почти сжался от отчаянной ноты в голосе. В голове ворчливый голос задавался вопросом, лгала ли она всем сегодня не потому, что заботилась о нем как о паре, а потому, что не хотела потерять своего волшебного телохранителя. Он не хотел так думать, но, как показала Фелиция за последние несколько дней, она едва ли была открытой книгой.
Она прикусила губу.
— Ты мне очень нравишься.
Он нравился Фелиции. Герцогу не хватило смелости спросить ее, любит ли она его или сможет полюбить.
Остальная часть поездки прошла в тишине. Поскольку он не мог находиться слишком далеко от нее, Герцог держал ее за руку. Хотя она и обхватила его в ответ, он знал, что сегодняшний вечер напугал ее.
Увернувшись от папарацци за пределами Дорчестера, они бросились через пустынный вестибюль в ожидающий лифт. Двери захлопнулись, и Саймон повернулся к Фелиции, лаская ее голые плечи.