Уйти вместе с ветром
Шрифт:
Александра и Барон сидели за столиком в ресторане «Лосось». Вокруг на нескольких языках возбуждённо гудели «гражданские лица».
— Жаль, меня там не было…
— Тебе тоже любопытно взглянуть на наследника Тутти?
— Нет. Я никогда, даже в юности, не видел твоих слёз. Все другие девчонки, чуть что, принимались реветь, а ты… Ты была у Соболей?
— Да, слава богу, Марина полностью оправилась. Бодра, агрессивна, хлопочет. Мгновенно вспомнила язык и как-то договорилась с американцами о совместных действиях.
— Ей что, американский консул понадобился?! — В уме Александры пронеслось
— Нет, консул ей без надобности. Они все вместе осаждают Порядина и военных — требуют немедленной переброски на «материк».
— Да военные, по-моему, сами в растерянности…
— Их можно понять. К тому же их главный, кажется, куда-то смылся.
— В Москву? В Мурманск?
— Похоже, нет.
— А что Кристина? Где она сейчас — ты знаешь?
— Тину затребовала к своему ложу Эдит. Уже второй час идёт совещание. Посторонние не допускаются. Зинаида в пух и прах рассорилась с Альбертом. Она почему-то винит француженку в исчезновении Аркадия.
— Раскол продолжается?
— Ещё как…
За прошедшие дни Альберт потемнел и заострился лицом, только глаза горели лихорадочно-ярко. Постоянное возбуждение и недосып давали себя знать.
Полковник старался казаться спокойным.
— Послушайте, но в Арктике, по новым прикидкам учёных, до тридцати процентов мировых запасов нефти и газа. Вопрос, кому и на каких юридических основах они будут принадлежать, в общем-то ещё открыт. Вы разумный человек и должны понимать, что государство не может этот вопрос игнорировать и должно заранее достойно подготовиться к сколь угодно острой его постановке. Ведь не секрет, что все последние десятилетия у нас не валовой продукт, а сплошная продажа нефти и газа… Можно как угодно относиться к этому факту, но другой экономики у нас с вами на сегодняшний день просто нет…
— Ну так сколько же нефти на душу населения нужно человеку для счастья?! — воскликнул Альберт. — Или там нефтедолларов? Да нисколько, потому что быть счастливыми люди научились задолго до нефти. А вот сколько человеку нужно любви? Даже не для счастья, а чтобы хоть вообще оставаться человеком?.. Нельзя без любви вырастить ребёнка! Без любви можно вырастить только чудовище — что мы с вами как раз и наблюдаем здесь и сейчас. Их лишили не нефти, а любви, и вот что вышло! Что ещё должно с нашим государством стрястись, чтобы оно наконец задумалось о приоритетах?!
Полковник брезгливо поморщился:
— Простите, но если мы будем всё переводить в эмоциональную плоскость, то весь пар спустим в гудок. Я — военный человек. Для меня есть такие понятия, как государство, интересам которого я присягал, и приказ. Может, потом, когда я выйду в отставку…
— А вы не боитесь недооценить «эмоциональную плоскость» бытия и «выйти в отставку» прямо сейчас? — усмехнулся Альберт. — Причём не по воле командования или государства, а просто по случаю, вместе со всем человечеством или, по крайней мере, севером Евразии?
— Что вы имеете в виду? — насторожился Полковник и вмиг стал похож на крупную охотничью собаку.
Но Альберт, мрачно ссутулившись, уже уходил прочь.
Небо плакало. По поверхности небольшого пруда во дворе
— Дезире, ты сама понимаешь — мы должны уйти. Уйти на север.
Дезире сидела на старом рассохшемся стуле под бетонным козырьком и слушала дождь. Маруся, растянувшись во весь рост, лежала у её ног и лениво шевелила длинными лапами, втягивая и снова убирая острые когти. Ловец, как всегда, стоял.
— Почему? — спросила Дезире. — Мы можем драться. И даже победить, если повезёт. Зачем нам уходить?
— Если мы уйдём, они не станут нас преследовать. Там совершенно безлюдные места, где ещё долго никто не появится. Есть надежда…
— Ловец, ты не хуже меня знаешь, что человеку, который здесь родился, не стоит на что-то надеяться…
— Уходить — это плохо. Но всё остальное, что может быть, — значительно хуже и страшнее.
— Пускай все сдохнут! — сказал Жук. Он сидел на корточках и чертил по земле щепкой. — Никого не жалко. Все гады!
— Дезире, я умоляю тебя, — сказал Ловец и внезапным плавным движением опустился на колени. Маруся вскочила, подошла к Ловцу и обнюхала его уши.
— Зачем он? — прошептал Букашка, обращаясь к Феодору (тот сегодня щеголял в просторном бархатном пиджаке явно мужского кроя). — Она же не видит…
— Она слышит, откуда звук идёт, — объяснил Феодор.
— Ты, Ловец, умоляешь? Меня?.. — Ровный голос Дезире слегка дрогнул. — Ради чего? Что тебе эти люди? Они вышвырнули нас из своего общего дома, как мусор, который ни на что не пригоден…
Жук злорадно рассмеялся:
— Вот мы им теперь и напомним!
Ловец продолжал:
— Среди них, между прочим, твоя родная сестра…
— И что? Она росла в семье, которая отказалась от меня, даже не потрудившись взглянуть. Она едва не рехнулась от страха, мельком увидев моё лицо. И при таком раскладе я должна млеть от родственных чувств?.. Кстати, Ловец! На севере ведь всё время сильные ветра, а спрятаться негде! Как же ты…
— Я выдержу. Дезире!
— Ладно. Пусть будет компромисс. Мы уйдём. Но не все. Кто-то останется. Я думаю, Каменщик… и ещё кто-нибудь… И если эти люди всё же решат нас преследовать… ты же понимаешь, что мы об этом узнаем? Тогда подадим знак оставшимся и… Ты согласен, что это будет честный шанс для всех?
— Согласен, Дезире. — Ловец встал и склонил голову.
Маруся громко заурчала, дружелюбно ткнула его лбом, приглашая поиграть, и потёрлась мускулистым боком о его колени. Юноша пошатнулся и сделал шаг назад.
Глава 23
ЗАТИШЬЕ
Тишина — как музыка…
Папоротники, камень, роса на паутинке… Солнечный луч, прошедший сквозь дырочку в уже багряном осиновом листе и оттого окрасившийся в нежно-розовый цвет…
Всё, что кажется плотным и твёрдым, на самом деле такое же пустое, как этот солнечный луч. Это Ловец говорит. Ловец умный, он книжки читал. Там написано, что всё состоит из очень маленьких частичек, а между ними ничего нет, как в космосе, где от звезды до звезды свет годами летит через пустоту. Раз так, всё должно было бы проникать одно сквозь другое, но между частичками действуют силы, которые этого не допускают…