Уйята. Книга 1
Шрифт:
— Да-м… — задумчиво протянул Влад. — Поэтому, вероятно, нас и трое. Куча предпосылок была для этого, я и про себя говорю. А я, дурак, не придавал значения… Выходит, мама была права.
— Ужас какой… не знала. Слушай… черт, наверное, неудобно с тобой на эту тему говорить…
— Удобно, удобно, — заверил Влад. — Мы ж супруги. Продолжай.
— Так вот. У меня ж всегда течка два дня была. Почти бессимптомная. Ни желаний там, ни боли — ничего. Легкий зуд и чуть-чуть выделений. Я… не понимаю. Ну не было у меня никогда сильного головокружительного влечения или еще чего-то, жила себе и жила… Так
— Ну… поднакопилось, видимо, на бессознательном уровне, — по-доброму рассмеялся Влад. — Вероятно, ты интуитивно понимала, что в месте твоего прежнего проживания подходящих партнеров нет, вот организм временно перешел в «спящий режим». Это даже хорошо. Приятно быть первым, знаешь ли.
— А… так ты…
— Угу-м… Хрена с два я бы этого придурка озабоченного к тебе допустил без должной подготовки. Там такая паника была, что и как с тобой вообще делать… Желания море, урчит, вцепился клыками в глотку, а что дальше — хз. Был бы гон, не сомневался бы, что к чему, ясное дело. Но тебе бы был полный трындец: и травматолог, и гинеколог, и проктолог бы пригодился. И хирург. Ну а так… он понял. Не обиделся. Он вообще нормальный мужик, если с ним по-хорошему. И быстро учится. Адаптабельный малый.
Гуожи хаотично перемещался по комнате, явно сомневаясь, ложиться ему или нет, а если и ложиться, то куда. Влад верно оценил его метания и что-то ему рявкнул, указывая на место рядом с Никой. Тот нервно сглотнул и убежал в туалет, где долго и, видимо, тщательно мылся и брился. Мокрый, сильно пахнущий жасминовым мылом, в свежей футболке и спортивных штанах, вернулся он в комнату, глаза в пол, максимально сконфуженный и нелепый, и выключил свет. Но даже после этого он долго стоял у выключателя и о чем-то размышлял.
— Блин, какой же он стеснительный, это какой-то кошмар, — задумался Влад. — Нет, я понимаю, что для него как для китайца любой контакт с настоящей девушкой сродни чуду, но ё-моё… ты ж уже вроде как бы контактировал, тебя голым со всех ракурсов видели, мог бы расслабиться, я считаю…
— Вообще-то я его тоже стесняюсь, — прошептала Ника на ухо супругу. — Он… какой-то… странный. Ты другой. Может, дело в языке или культурных особенностях, не знаю. Но…
— Расслабься, всё нормально, — вновь чмокнул в макушку девушку Влад. — Он правда хороший. Я его за этот месяц достаточно изучил. Разные были ситуации, поверь. Ты просто всех деталей не помнишь, ясное дело.
Гуожи лег на циновку и нервно задышал. Собрался, задержал дыхание и почти беззвучно залез под одеяло. Немного полежал. Успокоился. Выровнял дыхание. И принялся аккуратно снимать штаны и футболку.
— Да Господи, чего мы там не видели! — вспылил Влад. — Что за хрень ты творишь, твою ж мать!
Гуожи точного перевода, конечно, не знал, но общий посыл фразы понял верно. И вновь запыхтел рассерженным ёжиком, что-то негромко буркнув. Затем вытянулся, как солдатик, даже руки по швам сложил, и замолчал. Но даже и не думал засыпать. Лежал, иногда нервно сглатывая в темноте, цокая и облизывая нижнюю губу, которая у него от природы была почему-то более тонкой, чем верхняя. Цокал и вздыхал, с характерным звуком шлепая своими полными губёшками-пельмешками. У Влада губы более были более
Ника устало прикрыла глаза.
Максимально неловкая ситуация.
Как спать с таким звуковым сопровождением, совершенно неясно.
Это было последнее, о чем она успела подумать в ту ночь перед тем, как Гуожи голодным одичалым зверем накинулся на неё. Кстати, лежал он под общим одеялом, как оказалось, абсолютно голым.
Утром Ника обнаружила, что спала на мягких махровых полотенцах, а не просто на голой циновке. Гуожи нигде не было видно.
* * *
Подобная ситуация с ночевкой продолжалась еще три дня. Гуожи с наступлением вечера дико паниковал и максимально откладывал совместный сон до последнего, даже пытался лечь спать, когда Влад с Никой уже вырубались. Но побороть себя он, по-видимому, не мог: где бы Гуожи ни ложился спать, когда бы он ни ложился спать, как бы он ни ложился спать, итог был один. Через две-три минуты сопений и сомнений он неизменно оказывался сверху Ники абсолютно наг и готов во всех смыслах. Голодный и жадный.
Днем особого разговора между самопровозглашенными супругами не получалось — большую часть дня Гуожи пропадал на работе, а в оставшееся время охотно и долго беседовал с Владом, шутил, играл с ним в настолки или в карты, готовил или убирал, парни даже катались вместе на скейтах, но в отношении Ники дом-альфа вел себя по-прежнему.
Боялся поднять голову.
Боялся прикоснуться, даже случайно.
Боялся сделать что-нибудь не то.
Но под покровом ночи он творил, что хотел, а утром опять сбегал с супружеского ложа. Сбегал потому, что стеснялся и боялся. Будто между ними двумя ничего никогда не было. Как будто тот, ночной Гуожи, совсем другой человек.
Иногда девушке даже казалось, что когда они просто сидят рядом, он почти не дышит, настолько ему страшно. То, что к ней отношение принципиально иное, она сразу поняла. Но она не думала, что… хм… как объяснить?
Ника наивно полагала поначалу, что Гуожи просто по жизни молчун и зануда, как и все представители федеральных государственных органов, облеченные властью. Серьезный и собранный. Но однажды она случайно увидела, как парни легко и просто общаются между собой, а ее китайский супруг громко ржет-гиенит и даже в шутку бьет Влада своими кулачищами то в плечо, то в бок, то в задницу. И обалдела. И то, что дом-альфа, заметив ее, моментально заткнулся и принял вид соляного столпа, ее абсолютно не обрадовало.
Она и не знала, что Гуожи может так заливисто хохотать.
Черт возьми, это было дико обидно. Нет, Ника четко понимала, что никакого сексуального подтекста или напряжения между Владом и Гуожи не было, это были чисто дружеские диалоги и пацанские приколы, но… обидно.
Она не ревновала, вовсе нет, — да хотя кого мы обманываем! — она именно ревновала. Причем не знала сама, кого к кому больше.
В конце концов Владу эта ситуация «попарной дружбы» то с одним супругом, то с другим, видимо, надоела, и он возмутился.