Ужасная госпожа
Шрифт:
Мокрая тряпка, которой Дипали только что протирала раны Витора, звонко шлепнула по лицу.
— Убирайся, я сказала! — шлепки сыпались один за другим на скорчившуюся служанку.
Забившись в ближайший угол, она прикрыла голову руками, стараясь защититься от гнева хозяйки, и мечтала только о том, чтобы сбежать.
— Прекратите, — хрипло донеслось из темноты.
Иса обернулась, и град ударов на миг прекратился. Черные глаза, восхищавшие всех бархатной кротостью сверкнули свирепым огнем, а Дипали, воспользовавшись тем, что графиня
— Ты заступаешься за нее? Хочешь, чтобы с обоих шкуру спустила?
— А что ты мне еще можешь сделать? — Витор тяжело приподнялся и скривился от полоснувшей спину боли. — Убить? Поверь, я не дорожу жизнью раба. На что ты способна, уже показала, и если Дипали не дурочка, то давно уже убежала, и ты ее не поймаешь. Тешь свой дурной нрав сколько влезет. Хуже, чем неволя, ты уже ничего не сможешь мне сделать, а добра от тебя ждать, надо ума лишиться.
Теперь настала очередь Исы оторопеть от дерзости, которую позволила себе ее же собственность.
Так же легко, как вспыхнул, гнев утих, и она вспомнила зачем пришла.
— Говоришь, что только лишившиеся ума могут ждать от меня добра? Тогда считай, что уже лишился его. Более милосердной девушки ты не найдешь, даже если всю жизнь будешь искать. Ты ведь не знаешь, что несколько раз в неделю я навещаю больницы с больными и убогими. И сейчас пришла смазать твои раны.
Хвастаясь, она присела около Витора и, окунув палец в мед, принялась смазывать его раны.
Оставленные плеткой влажные и горячие углубления чем-то притягивали, и тонкие пальцы все чаще оказывались в них, будто стараясь донести целебную сладость до самых глубин, и неизменно вызывали у Витора то тихий, то более громкий стон.
А Иса словно ничего не замечала, продолжала со все возрастающей силой надавливать на раны.
Полные губы приоткрылись, а высокая грудь вздымалась от прерывистого дыхания.
Прикосновения к влажной разгоряченной плоти очень напоминали вчерашнюю ночь, когда распаленная Иса пыталась удовлетворить запросы юного тела, и терпкий запах мужского тела — от всего этого благородная кровь юной графини вскипала, а тугой узел болезненно стягивал живот цвета алебастра.
Голова слегка закружилась, и Иса склонилась над Витором, прижавшись упругой грудью к его обнаженной спине. Аристократические пальцы все сильнее впивались в израненную кожу, а жаркое дыхание обдавало ароматом жасмина.
Иса пьянела от ощущения безграничной власти над жизнью и судьбой сильного мужчины едва ли не больше, чем от прикосновений к крепкому телу, и, забыв обо всем, она льнула к нему мартовской кошкой.
Уже не только пальцы графини были перепачканы медом, и округлая грудь поблескивала сладким глянцем, а полные губы прихватывали смуглую мочку.
От искушения и соблазна отступила даже боль в ранах, а разум затуманился. Исчезли невольник и хозяйка, остались только мужчина и женщина, желающие одного и того же.
Кровь неслась по венам рваными
Извернувшись, Витор приподнялся и подмял под себя стройное податливое тело.
Юбки взметнулись, когда Иса обхватила Витора ногами, а, получив доступ, огрубевшие пальцы беспрепятственно скользили по шелковисто-гладкому бедру, приподнимая, чтобы теснее прижаться к призывно ерзающей девчонке.
Их дыхание смешалось.
Витор языком раздвинул полные губы и с упоением ощутил прохладную сладость рта Исы, одновременно распутывая пояс шаровар.
Ненужный кусок ткани улетел в пыльную темноту. Получив долгожданную свободу, Витор еще выше поднял стройное бедро госпожи и коснулся ее, разгоряченной и трепещущей.
— М-м-м, — простонала Иса и, изогнувшись, подалась ему навстречу в стремлении утолить разрастающийся голод.
По рукам Витора уже не повелительно, а просяще скользили пальцы податливой любовницы, а совсем не властной госпожи.
Желание захлестывало. Витор не понимал правильно он поступает или нет, и какое наказание за этим последует.
Удерживая опалово мерцающие в полумраке бедра, он качнулся, пытаясь протиснуться между упругих и горячих стенок.
Острые ногти больнее впились в кожу, побуждая действовать смелее.
Витор немного отстранился, вызвав у Исы недовольный стон, и, уже не осторожничая, толкнулся сильнее.
Громкий вскрик Исы стал полной неожиданностью, и Витор поспешил заглушить его, накрыв приоткрытый рот глубоким поцелуем
Не замедлив воспользоваться этим, Иса больно прикусила его за губу и, изогнувшись, подалась навстречу.
— Ты моя игрушка и должен выполнять все мои желания, — томно прошептала она, когда, переводя дыхание, прервала поцелуй. — Давай же, — и сильнее вжалась в него, а Витор наоборот отпрянул, словно на плечи снова со свистом опустилась плеть.
Мерзавка, снова решила с ним поиграть!
Витор хотел отстраниться, но скрещенные за его спиной стройные ноги оказались неожиданно сильными.
— Я еще с тобой не закончила, — Иса улыбнулась и кончиком языка облизнула припухшие от поцелуев губы, а в глазах стояла непроглядная бархатная тьма.
Теперь госпожа уже сама насаживалась на раба, заполняя им себя настолько, насколько могла, но и этого ей было мало.
Высвободив из узкого корсажа грудь, она ласкала и дразнила пальцами мгновенно напрягшийся розовый сосок.
— Услужи своей госпоже, — Иса снова выгнулась, вжимаясь в оторопевшего Витора и толкая его бедрами.
Высокая белая шея, соблазнительно-округлая грудь с вызывающе торчащими раскрасневшимися сосками и обжигающая узость — кто может устоять?
С глухим стоном, Витор почти вышел, а потом резко толкнулся так, что Иса захлебнулась стоном удовольствия. Он обхватил губами дерзкий сосок, и тот час же почувствовал, как Иса сжала и дернула его за волосы.