Ужасная госпожа

Мур Лана

— Боюсь, у меня закружится голова, — Витор мягко, но настойчиво снял тонкие руки и отстранился от желанного тела. — Спальня графини для меня уже недосягаемая высота. Что уж говорить о спальне герцогини? Мое место на конюшне, в лучшем случае в гардеробной. Идите за своей судьбой, графиня, а меня оставьте моей.

— Ты?.. Ты меня прогоняешь? — не поверила своим ушам Иса. — Меня?! Графиню де Сильва?!

— Вот именно, вы графиня, — Витор отступил еще дальше. — Я даже глаза на вас поднять не смею, не говоря уже о каких-то мечтах.

— Прекрати, —

капризно воскликнула Иса. — Ты дуешься на меня за то, что заперла в гардеробной? Но пойми же, мерзавка Дуда умудрилась отправить отцу письмо, где наговорила обо мне гадостей. Я не могла рисковать его расположением и своим будущим, но как только выйду замуж, все изменится. Нам уже никто не сможет помешать.

— Боюсь, у меня не такие широкие взгляды, как у аристократии, я простой сын кузнеца и ни за что не стал бы делить с кем-то свою женщину. Прошу вас, графиня, не рискуйте больше своей репутацией, не следует вам оставаться здесь в такое время.

— Значит так, да? — гневно прищурилась Иса, все вся сила похоти которой переродилась в злость. Злость на упрямца раба, на мерзкую Дуду, посмевшую нажаловаться отцу, на не вовремя нагрянувших гостей. На предстоящее замужество, поскольку глупый раб отказывается делить ее законным супругом.

И за все разбитые мечты и неисполненные желания должен кто-то заплатить.

— Ты пожалеешь об этом, — прошипела Иса и вихрем выбежала из конюшни.

Она уже почти вошла в дом, когда дверь отворилась и на пороге возникла герцогиня Визеу в плотном халате поверх глухой ночной сорочки и покрывающем голову чепце.

— Сеньорита Исабель, — ядовито-холодно протянула она. — Почему в такой час вы не в своих покоях? И почему вы в таком виде? — герцогиня с презрительным удивлением осмотрела наряд Исабель, голые руки и выглядывающую из-под сари полоску голого живота.

От всей души желая герцогине гореть в преисподней, Иса присела в почтительном, но не подобающем ее наряду реверансе.

— Герцогиня Визеу? Что подняло вас в такой час? — она округлила глаза, изображая крайнюю степень изумления. — Ваш сон так же чуток, как и у меня? Я услышала шум, и пошла проверить, что случилось. Оказывается, пони как-то смогли выбежать из конюшни. Я всегда просыпаюсь от малейшего шороха, но надеялась, что ваш сон более крепок. К тому же вы утомлены дорогой.

— Но твой наряд, — герцогиня будто не слушала объяснений Исы и продолжала сверлить ее суровым взглядом. — Разве девушка твоего положения и воспитания может прогуливаться в таком виде посреди ночи? Ты выглядишь, как язычница. Такая же распущенная. Думаю, кузен, герцог де Альбукерки, будет неприятно этим удивлен.

Иса сжала губы и проглотила ругательства.

— Вы же чувствуете насколько здесь душные ночи, — она заметила, что герцогиня промокает платком влажный лоб. — В местной одежде намного прохладнее спать.

— Это не повод вести себя подобным образом. Наше сословие даже в самых тяжелых условиях обязано сохранять достоинство, иначе мы ничем

не будем отличаться от простых ремесленников, крестьян, и даже местных дикарей. Не стоило графу увозить тебя сюда и лишать должного воспитания. Он должен был отдать тебя в монастырь, как я поступила с Луселией. Теперь привить тебе подобающие манеры будет намного сложнее, но я обязательно этим займусь. А теперь, немедленно отправляйся в свою спальню. Утром графу станет известно все о твоем недостойном поведении.

— Конечно, герцогиня, — Иса снова присела в почтительном поклоне и мысленно добавила: — «Если у тебя хватит смелости, высохшая креветка».

Вбежав в свою спальню, графиня осмотрелась — Пурнимы нигде не было видно, а постель, сияя свежими простынями, только ждала соприкосновения с ее телом.

Покусывая ноготь на мизинце, Иса пыталась понять, когда вдруг все пошло не так. Еще совсем недавно она царила в доме, будто в своем королевстве.

Хилый брат боялся сказать и слово поперек воли сестры, слуги не смели перечить, единственное препятствие — Дуда — благополучно устранено. И ничто не мешало умирать и возрождаться в объятиях Витора. Жить в свое удовольствие, и без остатка отдаваться необузданной страсти.

А сейчас даже Витор, чьи пылкие слова все еще звучали у нее в ушах, избегает ее общества. Старая гусеница следит за каждым шагом, а слизняк-брат женится на лягушке. В то время, как ее, разгневанный отец вполне может запереть в монастыре или, избегая позора, расторгнуть помолвку и посадить под домашний арест.

Надо что-то предпринять. Притом немедленно, чтобы связать руки герцогине. Но что и чем?

Иса внезапно остановилась, и ангельские глаза сверкнули дьявольским огнем.

Да! Это именно то, что нужно.

Как же кстати ее прелестную головку посетила гениальная в своем коварстве идея. Ведь ночные объятия неба и земли разорвала яркая полоска рассвета.

— Пурнима! — громко позвала графиня. — Живо приведи сюда Дипали!

Служанка тенью выскользнула из комнаты госпожи, а когда вернулась, то вела за руку дрожащую Дипали.

— Не трусь, проходи, — приказала Иса. — А ты, — перевела взгляд на Пурниму. — Надень на меня ночную сорочку, самую уродливую, если, конечно, найдешь такую.

Пурнима исчезла в гардеробной, но вскоре появилась с сорочкой из плотного хлопка с украшением из тонкой полоски кружева и туго затягивающимся на завязки воротничком.

Кривясь, Иса позволила надеть на себя похожую на мешок сорочку и одновременно давала указания Дипали, а служанка слушала и бледнела от страха.

— Ладно, хватит, — Иса вырвалась из мягких рук Пурнимы, не дав ей до конца заплести косу, скользнула в мягкие тапочки с загнутыми носками и выбежала из комнаты.

На этот раз целью графини был не раб, а Луселия, сладко посапывающая в своей комнате.

— Луселия, ты спишь? — громко постучав, Иса вошла в спальню гостьи. — Луселия, — девушка не просыпалась, и Иса потрясла ее за плечо.