Ужасное сияние
Шрифт:
— Она умрёт от отторжения тканей. Ну, или придётся всю оставшуюся жизнь держать её на супрессорах.
— Или нет, — Сорен жестом предложил Таннеру оставить «аквариум» на движущейся ленте, чтобы его продезинфицировали перед «переездом» в операционную. В узкой «душевой» их окатило распылёнными частицами антисептика. Удушливо запахло какими-то цветами, Сорен дважды чихнул — чёртова отдушка, опять кто-то распорядился установить дезинфекцию «с ароматом». Надо будет найти того лаборанта, который это сделал, и как следует ему объяснить, насколько тот неправ.
— Фракталы — это бесконечные повторения одной
— Капуста лучше нас? — Таннер внезапно развеселился.
— Именно. Но мы догоним и перегоним капусту.
Мари уже лежала на белом столе с внутренней и внешней подсветкой. Она казалась неживой, мёртвой уже несколько недель. Аквариум с рукой Кэррола стоял рядом.
— После вас, коллега, — Сорен слегка поклонился, пропуская Таннера. — Надеюсь, у вас нет срочных дел, потому что это займёт несколько часов. Дронам я такую операцию не доверю.
На скучном лице Таннера, которого, по мнению Сорена, можно было помещать в толковый словарь в разделе «зануда», впервые за всё время появилось вдохновенное выражение. Сорен мысленно поставил себе галочку очередной «победы».
— Аналогично, — сказал тот. — Приступим.
Ей всегда было холодно.
Она раскалялась до голубоватого сияния сверхновой. Излучение выплёскивалось за пределы комнаты потоками света, но терялось среди других огней.
Хорошо продумано.
Это он всё придумал, он… её брат.
Она не была уверена — как и в том, что помнит собственное имя, что у неё есть имя, что она находится в одной точке «где» (и «когда»). В ней нет материи, только бесконечно реплицирующие друг друга фотоны, на этом принципе работают телепорты.
Она помнит, как функционируют телепорты. Это она их изобрела, в конце концов.
Холод нерационален, объективная температура в эпицентре свыше пяти тысяч кельвинов. Её комната должна была бы потечь расплавленным металлом, помещение изолировано, стены толщиной в несколько метров, только ничто не способно противостоять чистой энергии; но она не находится ни в одной точке пространства, чтобы влиять на окружающие объекты, ни в едином времени. Когда они это открыли, то описывали «параллельными мирами», но на самом деле речь идёт о квантовой телепортации, феномене, известном и до их открытия. Она — фотон в запутанном состоянии, в бесконечно размноженной, фрактальной суперпозиции. Одновременно все поляризации. Она здесь, она в остальных полисах, она всюду — и, что пугает брата, ещё и «всегда».
Человек бы сошёл с ума, но она давно перестала быть человеком.
Может, в тот день, когда осколок разбитой бутылки прошёл сквозь свет вместо лица, когда в мир бесконтрольно вырвались другие фотоны — позже их назовут фрактальными сигнатурами, аладами, голодными демонами.
Её назвали Инанной.
Она слышала. Заря утренняя, заря вечерняя. Наверняка это брат придумал для неё эту романтичную легенду — с намёком на единение времени. Утро-вечер. Для состояния частицы нет никакой разницы.
Ей просто холодно, и этому нет никакого объяснения, как и тому, что она — без нервных окончаний и температурных рецепторов — вообще способна
Когда брат приходит, она вспоминает его и своё имя.
Его зовут Энди.
Её — Дана Мальмор.
Предыдущие сто тысяч раз она едва не пожаловалась: «Мне так холодно», и всякий раз удавалось вовремя прикусить язык, как бы ни был абсурден фразеологизм в её случае. Дана анализировала собственное состояние и пришла к выводу, что находится в состоянии замершей телепортации, как будто, надорвав однажды ткань двух взаимодействующих вселенных, она осталась где-то на изнанке, не внутри и не снаружи; там, где водились алады — и её тело тоже, возможно, всё ещё из плоти и крови, изуродованное и искажённое, как то, во что неизбежно превращается Энди. Она может «лечить» его от «фрактальной мутации», а себя?
Если ты становишься наблюдателем, то встраиваешься в систему. Дана не могла быть собственным наблюдателем.
Зато могла другое.
Дверь подчинялась её прикосновению — Энди настроил всё таким образом, чтобы замок реагировал на определённый светофрактальный код. Она могла менять свою материальность, пусть и не до конца понимая, как именно это делает — подобно тому, как не сведущий в нейрофизиологии человек не расскажет, как он ходит или ездит на велосипеде. Интересно, сохранились ли ещё велосипеды?..
Она любила и ненавидела визиты брата. Он приходил, изуродованный и порой почти не похожий на человека, с торчащими из локтевого сгиба выростами недоразвитых рук, лопнувшей кожей, с нитями размноженных и наслоившихся друг на друга внутренностей. Он не мог умереть, похоже, тоже застряв между мирами и реальностями, только ему повезло меньше — весь свет остался «снаружи».
Любила — тут проще.
— Энди.
В этот раз он выглядел почти нормально. Бледный, уставший, с тёмными кругами под глазами, но никакой напряжённо-воспалённой кожи, никаких мокнущих ран с торчащими кусками костей или гладкой мускулатуры там, где должна быть лишь поперечно-полосатая; никаких смещённых фасций и сукровицы, зубов на разделённом буграми затылке или cотни пальцев по всей руке.
— Что случилось?
— Дана.
Очень кстати он напомнил имя.
— Ты говорила про Лакос. И про Таннера.
Она просеяла тысячи «если» и «когда». Кивнула.
— В тот раз у нас ведь получилось, да?
— Ты что же… ох, чёрт. Дана, ты не помнишь? — Энди сел в углу, буквально рухнул на пол, пытаясь закрываться от неё козырьком ладони. Дана постаралась приглушить свечение. — Лакос. Город на дне озера. Ты говорила в прошлый раз.
Говорила ли? Она не была уверена. «Когда» и «если» подчинены броуновскому движению.
Сияние поддавалось ей не очень охотно, но по лицу Энди стекали капли пота, постепенно превращаясь в пузыри ожогов. Он никогда не жаловался на жар, как она — на холод. Нужно будет «почистить», чтобы регенерация не исказила брата по её, Даны, вине.
— Да. Я помню.
Материальность достигла точки экстремума. Дана теперь могла сесть рядом, погладить Энди по щеке тыльной стороной ладони. Безопасно.
— Ты уверена, что туда надо возвращаться? Смотри, я сделал, как ты предложила: подсказал Таннеру, и тот уже нашёл среди своих агентов подходящие кандидатуры. Мы не торопимся, но ты понимаешь, что…