Ужасные невинные

Платова Виктория Евгеньевна

Или почти все.

…»Не думала, что вы так талантливы, Макс», – говорит мне г-жа Паникаровская ровно через неделю после нашего с Жан-Луи визита в «Пирелли».

Я сижу в ее кабинете с чашкой кофе в руках, чашка – не больше наперстка, это мое третье посещение чертогов Вальхаллы за все время работы в «Полном дзэне», Лора была здесь раз двадцать пять, Пи – около десятка. Силиконовые сиськи г-жи Паникаровской мне по барабану, куда важнее выползшая из ее рта – и тоже отдающая силиконом – фраза: «Не думала, что вы так талантливы»…

Так талантливы, так талантливы – от этого попахивает прибавкой к жалованью.

– Он смеялся. Он нашел вашу последнюю статью забавной. Вы душка, Макс.

«Он» – муженек мой шефини,

никто иной. До сегодняшнего дня его видела только Лора – на правах подружки-би, но Лора держит рот на замке. Нефть, тендер, автозаправки – эти слова не имеют никакого отношения к глянцевым потрохам журнала, ими оперирует «он». «Полный дзэн» – «его» подарок дражайшей женушке, не свадебный, просто – подарок, без всякой привязки к дате, в ряду многих других. Но инициатива явно исходила от самой г-жи Паникаровской, журнал нужен ей не для того, чтобы забыть многострадальное староневское прошлое, а для того, чтобы постоянно помнить о нем: в «…дзэне» все кричаще, ярко, фальшиво и продажно. Все – псевдо… Почти как в борделе.

– Вы свободны сегодня вечером?

Это похоже на непристойное предложение, того и гляди, тебе в трусы перекочует зелень в формате пятидесятидолларовой купюры. Я лихорадочно пытаюсь вспомнить, что же на мне сегодня, а-а, независимый китайский трикотаж «mr. stallion» 6 , на белом фоне – красные, улыбающиеся во весь рот мультяшные члены, Хайяо оскорбился бы сходным разрезом членовых глаз. Резинка тоже не выдерживает никакой критики, максимум, что она вообще может выдержать, – несколько сторублевок.

6

Мистер жеребец (англ.).

– Э-э… У меня были кое-какие дела… Но в принципе я свободен. Да, свободен.

– Отлично. У нас намечается вечеринка в честь… в честь… – брови г-жи Паникаровской лезут вверх, губы выгибаются подковой, – …одного фотографа.

Фотограф – явно не Джан-Паоло, иначе я бы знал об этом, я слежу за передвижениями по миру Джан-Паоло и его ассистентов – краем глаза. Фотограф – явно не Джан-Паоло, никакие другие фотографы мне неизвестны, но познания г-жи Паникаровской еще более скудны, а непристойность выгнувшихся подковой губ еще более очевидна, все фотографы в ее воображении – анонимные порносекси категории «X».

– Форма одежды?

– Поговорите с Лорой, Макс, она введет вас в курс дела.

Лора тоже приглашена, я чувствую легкий укол профессиональной ревности, странно.

Имя фотографа – Жиль Бенсимон, галстук – обязателен, все эти сведения я получаю от Лоры через полчаса; Бенсимон – знаковая фигура в мире fashion, ловец топ-моделей, Наоми Кэмпбелл в ракурсах Бенсимона смахивает на бакалавра, Кристи Терлингтон – на птицу, Клаудия Шиффер – на марципан с фруктами, они смахивают на что угодно, кроме вешалок для платья, все очень витально.

Лучше бы тебе завязать галстук узлом «кристенсен», советует Лора, я и понятия не имел, что у галстучных узлов могут быть названия; однотонный галстук надевать тоже не стоит – скука смертная, у тебя есть что-нибудь приличное?..

Никогда не придавал особого значения галстукам, в моем гардеробе их только три: бордовый с кошками, терракотовый с геометрическими фигурами и синий в мелкий горох. Горох сразу же отметается Лорой как наследие ленинизма, кошки с терракотовой геометрией также подвергаются остракизму, после чего Лора великодушно предлагает мне выбрать кое-что из ее собственной коллекции.

Двадцать штук, у Лоры их двадцать штук, с ума спрыгнуть можно! Некоторые остались от бывших Лориных любовников, любителей кашемира, бритых лобков и недельных шоппинг-туров в Казахстан с посещением высокогорного катка Медео. Некоторые остались

от бывших Лориных любовниц, любительниц шифона, бритых лобков и недельных шоппинг-туров в Италию с посещением галереи Уффици. Есть и сугубо Лорины вещички, чистый эксклюзив – как правило, он идет в комплекте с галстучной булавкой, запонками и мундштуками – лавры покойной Марлен Дитрих до сих пор не дают Лоре спокойно спать. После часа препирательств и взаимного обстебывания мы наконец-то останавливаемся на варианте, который устраивает нас обоих: галстук песочного цвета, диагональные полосы чуть светлее, «к твоей голубой рубашке он подойдет и освежит костюм». Лора отдает мне песочное сокровище скрепя сердце, галстук дорог ей как память. Об одном американце и тоже ресторанном критике, «я никогда не рассказывала тебе о нем, Макс… О, это был замечательный человек, во всех отношениях – выдающийся!» Не менее выдающийся, чем Хайяо, правда, судьба его сложилась не столь удачно. Несколько месяцев назад до Лоры доползли слухи, что Брэндон (так зовут американца) расстрелял из автомата метрдотеля, двух официантов и повара в маленьком итальянском ресторанчике в Рино (штат Невада) – только потому, что ему не понравилось, как приготовлена лазанья.

Лора знает пару мест в ЭсПэБэ, где подают отличную лазанью.

За сорок минут до начала вечеринки она присылает мне sms-сообщение: «Ne zabyd' nadet' prilichnue trysu. I prixvati parochky gandonov».

«Eto eshe zachem?» – отвечаю я ей за тридцать девять минут до начала вечеринки.

Ответ Лоры выглядит интригующе: «Na vsyaki slycha . Mozhet, chto-nibyd' oblomit'sya».

Уж не залетных ли цыпочек она имеет в виду? Жиль Бенсимон – хорошая приманка для тех, кто хотел бы хоть на полдюйма приблизиться к Наоми Кэмпбелл – бакалавру, Кристи Терлингтон – птице, Клаудии Шиффер – марципану с фруктами, при условии, что мэтр все-таки снизойдет до вечеринки.

«A metr tarn bydet?» – шлю я Лоре очередную эсэмэску

«Pipis'kami tam ne meryayutsya, idiot! Tol'ko koshel'kami», – Лора как всегда истолковывает все в своем излюбленном стиле «софт-порно».

« Тыne ponyala. Ya imel v vidy samogo Bensimona».

…Никакого Жиля Бенсимона на пати, которое устраивает муж г-жи Паникаровской, нет и в помине: фотографии на стенах, вот и весь его привет высокому собранию; фотографии можно пересчитать по пальцам, они перекочевали сюда прямиком из Строгановского дворца, как сообщила мне Лора. Уж не знаю, во сколько это обошлось устроителям, но выглядят картинки с выставки вполне-вполне.

Наоми Кэмпбелл действительно похожа на бакалавра.

Остальные – те, кому не жмут в плечах фотографические рамки; те, кто так до сих пор и не был пойман в силки объектива, – остальные похожи на послеполуденные грезы моих тамагочи: все в тщеславно-романтической дымке, просматриваются только ноги и бриллианты в ушах. О послеполуночных грезах говорить не приходится, они относятся к категории «X».

Ничего мне здесь не обломится, несмотря на «prilichnue trysu» и три презерватива (эк я размахнулся!) в нагрудном кармане рубашки. Цыпочки, самочки, соски – от их количества можно спятить, но они так же далеки от меня, как Наоми Кэмпбелл, бакалавр. Да нет же, черт возьми, намного дальше! Снимков Наоми – хоть жопой ешь, стоит только открыть любой журнал – от «ЕНе» до «Спутника радиолюбителя», на эти снимки можно и спустить, если уж совсем невтерпеж. А безнаказанно шастающих вокруг цыпочек я не увижу больше никогда, обычно на них смотрят совсем другие глаза: глаза банковских активов, нефтеперегонных заводов, предприятий по производству тротуарной плитки и вывесок типа «Торговая сеть супермаркетов «Лента»«.