Узник комнаты страха

Макаров Сергей

Она позвонила трижды. Дверь никто не открыл. Приняв факт своей неудачи, она даже вздохнула с облегчением. Иногда сдаться легче, чем биться до конца. По крайней мере, нервного разговора у нее сегодня не будет.

Покачавшись на каблуках туда-сюда и прикидывая, что делать дальше в сложившихся обстоятельствах, девушка повернулась, чтобы уйти, но на прощание дернула ручку двери. Просто так.

Собачка щелкнула и дверь в черноту коридора легко открылась.

Из глубины до нее донеслись приглушенные звуки женского смеха и мужской голос. Люся прислушалась. Затем, чтобы слышать лучше,

шагнула в темноту.

Там, в комнатах, кто-то был. Просто они не услышали звонка. Странно, конечно, но всякое может быть.

Женщина не была мамой. Люся отчетливо слышала, что это был молодой голос. Она включила подсветку телефона и осторожно пошла по коридору. Ей казалось, что она, вообще-то, знает этот голос. Кое-какие его нотки очень напоминали ей Катю, но Люся решила, что это – паранойя. Просто она очень тревожится за сестру, поэтому ей и чудится везде ее присутствие.

Но чем ближе она подходила к двери, тем большими становились ее сомнения и смущение. Заинтригованная до предела, Люся не задумалась ни на миг, удобно ли ей врываться без приглашения и без стука в чужое жилье. Она просто открыла дверь и вошла как к себе домой. И ни на йоту не смутилась, когда увидела голую сестру, сидящую верхом на голом же Викторе, изображающем, будто он лошадь и скачет по полу. Люсю обуяло возмущение и в то же время разобрал смех.

Вместо уздечки парочка приспособила Катины колготки. Сама девушка была размалевана, кажется, кетчупом и зеленкой, наподобие индейца. Вместо хвоста они приспособили веник, который привязали ремнем к бедрам мужчины. Катя, сидя и на его спине и на венике одновременно, была похожа на индейца-ведьму, скачущую на коне и летящую на метле.

Оба они невнятно бормотали, смеялись, кричали, ссорились и радовались одномоментно. Настроение у них менялось, как радужная окраска на мыльных пузырях. Даже повернувшись к Люсе и, наконец, увидев ее, остолбеневшую от увиденного зрелища, парочка не растерялась.

– Вперед, на врага! – закричала Катя, указав жестом полководца направление на Люсю.

– Иго-го! – отозвался Витя и встал, как умел, на дыбы.

Конь из него получился, надо сказать, никудышный. Он, стоя на четвереньках, поднял торс и замахал руками так, как лошадь в подобной ситуации перебирает передними ногами. Катя, чтобы не упасть, схватилась за ручку веника под ней и, падая спиной вниз, потянула его на себя. Помело проскочило у Виктора между ног. Мужчина тоже рухнул спиной назад.

Люся смеялась так, будто пять минут назад выкурила приличный косяк марихуаны. Слезы лились у нее из глаз, она сложилась пополам и вся тряслась от хохота. Стоило ей глянуть на парочку голых тел, которые копошились в углу, пытаясь вылезти друг из под друга, как смех снова выстреливал из нее, как пробка из бутылки шампанского.

Наконец она немного остыла. Катя, теперь уже недовольная, поднялась и села на край кровати. Она пристально рассматривала Люсю. Было не совсем понятно, то ли она не узнает сестру, то ли пытается выразить укор и неодобрение за то, что та помешала веселью, то ли пытается что-то осознать. Например, как Люся тут оказалась?

Спустя долгих две минуты младшая из сестер все же начала реагировать

на окружение. Виктор успел встать, снять с себя и веник, и ремень и распутать чуть было не задушившие его во время падения колготки, потом еще и намотавшиеся на шею. Показав Люсе язык из-за Катиной спины, он залез в постель и спрятался под одеялом с головой.

– Что за хрень? – напрягая все мыслительные способности, наконец спросила Катя. – Это ты, что ли, Люся?

– А ты – кто? Ты хоть это помнишь, наркоманка малолетняя?

– Я – Катяч-Гук Маленькая Пушистая Сучка, – монотонно, как робот, сообщила девочка. – А ты – Люська, что ли? Ты похожа на мою сестру. Ха! Люська!

Похоже, она действительно начала приходить в себя.

– Почему у тебя такие большие уши, Люська? Ты что – кролик теперь?

– Полагаю, бесполезно сейчас спрашивать, что ты тут делаешь, хотя мне очень интересно, как вы познакомились и кто виноват в том, что делается у нас в больнице? Ты или эта сволочь, – она махнула головой на неподвижное тело под одеялом. – Одевайся немедленно!

Девушка бросила сестре одежду, ту, что попалась под руки, и пошла по комнате собирать остальное.

Катя посмотрела на одежду, положила ее себе на голову и заявила:

– Сваливай откуда явилось, чертово отродье! Я не боюсь твоих копыт.

Люся подошла к столу. На нем был рассыпан вчерашний порошок. Она огляделась – повсюду в комнате валялись пакетики, принесенные ею вчера. Люся открыла Катину сумку и обнаружила там еще семь таких же пакетиков, только полных. Они были аккуратно сложены в прозрачный пакет размером побольше. Этот пакет был сверху завязан узлом, но уже прорван чьей-то нетерпеливой рукой. Похоже, Катя выносила эту упаковку из мастерской и изрядно проредила первоначальный арсенал своего опасного для жизни поклонников и подруг оружия власти.

– Мама, значит?! – хмыкнула Люся.

Бросив сумку, она повернулась к кровати и начала с коварным прищуром высматривать способы мести для обоих.

Катя в это время пыталась добраться до Виктора и иногда при этом пахабно запускала себе руку между ног.

– Художник, я хочу портрет! Ты возьми, возьми, возьми меня, художник, – бормотала она при этом. – Я так возбуждена! Нарисуй меня прямо тут. Прямо сейчас! Я требую!

Люся, выбрав из одежной свалки Катину кофту и юбку, попыталась растормошить сестру, чтобы кое-как ее одеть. Поначалу это вроде даже удавалось, но вдруг та задергалась, пытаясь вырваться, вскочила в полный рост на кровать и, уставившись на Люсю сверху вниз, закричала:

– Тебе чего надо, бледнолицая? Ты хочешь забрать у меня мою лошадь? А вот тебе, – сунула она в сторону кузины маленький кулачок с плотно свернутой фигой. – С тебя хватит психов!

Тут Катя вдруг подумала о чем-то своем и громко расхохоталась. Потом она начала пританцовывать, время от времени замирая в каких-то мудреных позах.

– Я буду пред-воз-вест-ником нового искусства. Потому что я – Прекрасная Бесстыжая Невинность. Ты видишь, как я прекрасна и невинна?

– Я вижу, как ты бесстыдна, – буркнула Люся и, сдернув Катю с кровати, снова попыталась засунуть ее руки в рукава школьной блузки.