Узник (сборник)
Шрифт:
Но, похоже, понимать она не хотела. Удивилась, повела плечом:
– Ну как скажете. Хотела как лучше.
Развернулась – и вылетела. Альтманис поглядел ей вслед и задумчиво выпятил нижнюю губу. «Брось, Валентина Тарасовна, ты человек простой, отлично все понимаешь… Но в общем это проблема. Это очень серьезная проблема, и чем дальше, тем она будет серьезнее. Долг долгом, дело делом, но природа работе люпус эст. Сколько Валентине? Тридцать девять? Так. Проблема…».
Он вздохнул и сел ужинать. Через минуту ворвался
– Капитан, уважаемый, надо снижать ускорение!
– Нет.
– Слуша-ай! Мы зачем остались, а? Мы остались делать астрометрию, да? Но нас мало, мы ничего не успеваем!
– Альберт, не кричи, у меня от шума угнетается перистальтика.
– А я не могу не кричать, у меня дело!
– Чего ты не успеваешь?
– Считать не успеваем! Ты машинных часов не даешь, как успеть? На персоналках, да? И некому считать – Потоцкая снимает, я снимаю, Красовские проявляют, Рыжков… диссертацию делает, вот!
– Пусть делает.
– Пусть – кто говорит нет? Но кто считает? Ты с Кимом считаешь – по два часа в день! Элеонора считает, да? У-увлекательная женщина, фейерверк! Когда она садится считать, у компьютера глюки начинаются! А как же, он что, железный?! Капитан, дорогой, снижай ускорение! Или вообще выключи это безобразие на месяц, а?
– Казарян, ты не расстраивайся, ты сядь. Хочешь компоту?
– А-а, какой компот!
– Яблочный. Так вот слушай: ускорение будет увеличено на двадцать процентов. Корабль облегчен, так что движки могут дать большее ускорение. Перегрузка небольшая, выдержим.
– Замечательно! – вскочил Казарян. – Сейчас на месяц выключи совсем, потом нагоним!
– Ну ты сядь лучше, ты компоту выпей. И слушай, что скажу: сейчас ты всех брось на съемки. Снимай и сразу проявляй, чтоб переснять, если что не так. И на полочку. А через год у тебя время лишнее появится, вот и посчитаешь.
– Слуша-ай! А совесть, а? Совесть у тебя есть?
– Нету. Ничего у меня нет. Вот проблемы – это есть. Тебя бы, Везувия, на мое место… Слуша-ай, лучше научи меня петь.
– Зачем тебе петь?
– Да так – не умею, понимаешь? То ною, то вою. Научи, а?
– А-а, ну тебя к черту! Когда ускорение увеличишь, а?
– Завтра днем.
– Чтоб предупредил за два часа, мне зеркало закрепить надо. Удивительно, почему такой несерьезный человек – мой начальник? Почему не наоборот?… Считать придешь?
– Приду.
Казарян умчался. Альтманис поулыбался ему вслед – и опять вздохнул: «Эх, было бы со всеми так просто…» Он доел, собрал посуду, чтобы унести на камбуз, но в дверях столкнулся с Сашей Литвином.
– Капитан, у нас новость! Только не говорите никому, а то Инна стесняется… У нас ребенок будет, вот…
Альтманис крепко сжал посуду и посчитал про себя до пяти. Перевел дух, улыбнулся и сказал:
– Поздравляю, Саша. Это большая радость. И как вы решились?…
– Да оно само
– А не боитесь? Неясно все-таки, как он будет развиваться на корабле. Тяжесть у нас нормальная, но нет магнитного поля.
– Ну, мы же без него живем – и здоровы.
– Мы-то давно сформировались, – с сомнением заметил Альтманис и посоветовал: – Проконсультируйтесь у Вали.
– Да вот Инна стесняется. Глупо, да?
– Ну, Валентины она стесняться не будет. Ты лучше подумай: можно вокруг корабля сделать поле?
– Корабль – экран, не пропустит. А в каютах, пожалуй, можно.
– В каютах? Во всех? Зачем? А вообще… Шура, а ты умница! И об этом поговори с Валей, она подскажет – какая напряженность, полярность, частота. Ты вообще почаще с ней советуйся. А Инна пусть каждый день ходит, проверяется – скажи, это приказ.
«Так. Кажется, одну проблему удалось если не решить, так хоть отдалить. Пока что будет ей занятие… – У Альтманиса немного исправилось настроение. – Что ж, минус на минус дает плюс. Пусть дитенок этот поработает громоотводом».
Через час он пошел к астрономам. По дороге думал, что отношения с Потоцкой у него какие-то невнятные: «Даже то, что обещал – бывать вместе, – получалось лишь изредка. Ну да, дел невпроворот, но все же можно выкраивать чуть больше времени для нее. А почему ты этого не делаешь? Не подумал – или не хочешь, подсознательно избегаешь? Если так – то что это? Какая-то неосознанная неприязнь? Вроде нет… Или, извините, стеснительность? Юношеская робость на старости лет?»
Он в задумчивости остановился у лаборатории и не сразу осознал, что из-за двери доносится голос… да, Рыжковой.
– …какая-то сама не своя. Ты ж красотка – дай бог любой! Мне б твою морду – да тут бы все передрались! Ну чего ты молчишь? Бож-же мой, что ты секреты строишь? У тебя на лице все написано! И вот так ты столько лет терпишь? Ну и дура же! Что ты мучаешься – иди к нему и оставайся, и все! У меня бы он…
– То у тебя, – ответил другой голос.
Альтманис обомлел. «Ирина!..» Тут до него вдруг дошло, что он самым банальным образом подслушивает. Щеки вспыхнули, он поскорее прошел дальше по коридору. Через раскрытую дверь астрофизической лаборатории доносился мелодичный свист – это Рыжков, глубоко задумавшись, что-то импровизировал.
– Можно к вам, Игорь Глебович? – спросил Альтманис.
– Прошу, капитан. Садитесь. Что привело ко мне высокое начальство?
– Да так, давно с вами не беседовал.
– Капитан, наука – враг неопределенностей. Кто вас беспокоит – я или моя благоверная?
– Хм… – Альтманис поднял брови в удивлении. – Ну, что касается Элеоноры Максимовны, то беспокоит она Казаряна. Он жалуется, что при ее появлении компьютер дает сбои.
– Не верьте, капитан, это легенды.
– Хорошо, если так. Но я пришел из-за вас.