Узоры на коже

Манило Лина

— Ни с кем я прощаться не собираюсь, — фыркает Полина, откидывается на узорчатую спинку стула и складывает руки на груди. — А вы, если так приспичило, можете уезжать. Но я останусь здесь, у меня вон, вафля ещё недоедена и кофе стынет.

Мысленно улыбаюсь, глядя, как сначала бледнеет, а после и багровеет лицо её отца. По всему видно: он не привык получать отпор, тем более, от дочери.

— Слышали? Она никуда не поедет, — растягиваю губы в усмешке, чем бешу Юрия ещё больше. — Вафлю нужно доесть. Вафля — это ведь важно, вы не находите? Не хотите же, чтобы дочь голодной осталась?

— А

вы, молодой человек, хам, — криво улыбается, но с места не встаёт. — Я, кстати, наслышан о вас…

— Судя по вашей тёплой реакции на мою персону, отзывы были сплошь хвалебные. Оды просто, а не отзывы.

— Ага, именно, — хмыкает и тарабанит холёными пальцами по покрытой белой скатертью столешнице.

— Папа, я не знаю, что тебе напели, но мне дико интересно, кто этот активный информатор.

Юрий слегка дёргается, а тонкая жилка на виске едва заметно пульсирует.

— Юра, кстати, ты ведь так и не сказал, с кем разговаривал о Павле, — задумчиво замечает Анжела.

— Да какая разница?! — ярится мужчина и бросает гневный взгляд на жену. Его голос громом звучит, отдаётся эхом. Мгновенно все звуки разом затихают, и несколько пар глаз пялятся на нас со всех сторон. Такими темпами мы скоро станем популярнее скандалиста Панина.

— Неужели Жанночка? — ахает Поля и гневно щурит глаза.

— Нет, — нехотя и уже значительно тише отвечает Юрий. — Она всегда на твоей стороне.

— Тогда кто? Близнецы?

— Мне вот тоже интересно, кому понадобилось языком трепать, — вклиниваюсь в родственную беседу.

— Так, ладно! Это Александр, — Юрий отводит взгляд, будто мы из него клещами информацию вытаскивали. А я сижу и думаю: какой, на хрен, Александр?!

25. Полина

— Сашка, что ли? Аськин супружник? — Когда отец кивает, у меня глаза чуть из орбит не вылезают. Да какого чёрта?!

А отец, тем временем, поясняет:

— Ну, сама понимаешь, что он не мог мне не рассказать, я же его начальник всё-таки, — усмехается отец и жестом подзывает официанта. — Впрочем, и сам горел жгучим желанием поведать мне детали твоей личной жизни в подробностях.

— Он там мозгами тронулся, что ли?

У меня в голове не укладывается, что Аськин муж вдруг надумал лезть в мою личную жизнь. Что он вообще о себе возомнил? Да, понимаю, что наши с ним отношения далеки от идеала, мы почти не умеем сосуществовать на одной территории, но я ведь не лезу к ним, не чиню препятствий счастью влюблённых… Зачем он языком треплет? Чувствую, как волна злобы чёрной тучей заволакивает всё кругом. Вот же урод. Вдруг рука Брэйна обнимает меня за плечи и притягивает к сильному телу. Паша гладит по голове и целует в макушку, и это успокаивает. Страшно представить, до чего дошла бы в злобе и жажде мести, не окажись сейчас рядом любимый мужчина.

Да, чёрт возьми, любимый! И за это новое для себя чувство готова драться, будто кошка.

— Мне кто-нибудь пояснит, что это за Александр такой?

— Это Асин муж, — произношу, теснее прижимаясь к Брэйну. Понимаю, что отцу это вряд ли понравится, но наплевать: он

и так слишком долго позволял себе устраивать мою жизнь. Пусть поймёт наконец, что его очаровательная дочурка — выросла.

— А-а-а, тот, который на ночь двери плотно запирает и телефон отключает? — смеётся Брэйн, а я улыбаюсь, вспомнив, как он лез через забор. Кажется, это было так давно, словно всю жизнь знакомы. — Я из-за его придури штаны любимые, между прочим, порвал, так что он в какой-то мере мой должник.

Подходит официант, приносит ещё чашки кофе, хотя мы и предыдущий не допили, а после ставит в центр стола бутылку коньяка.

— Думаю, надо выпить за знакомство, — говорит папа, пристально рассматривая Брэйна. Ох, не нравится мне этот взгляд. — Как вы, Павел, на это смотрите?

Ой, знаю я эти приколы: сейчас Брэйн согласится и навсегда прослывёт в глазах отца алкоголиком, заливающим в глотку коньяк с самого утра. Только хочу открыть рот, чтобы предупредить Пашу, но он оказывается быстрее:

— Спасибо, конечно, но нет, я за рулём.

— Ну, немного же можно, в кофе по глоточку? — Отец совершенно серьёзно продолжает гнуть свою линию. — От этого ничего не будет, уверяю.

Ах ты, провокатор.

— Благодарю сердечно, но мой ответ "нет". Да и не хотите же вы знать, что ваша дочь разъезжает по городу с нетрезвым водителем?

— Куда это ты меня везти собираешься?

— Тебе скажи и сразу раньше времени обрадуешься, — ерошит мои волосы на затылке, от чего хочется мурчать и ластиться, бесстыдно разомлев. Но нет, сейчас я слишком зла на Сашу и Асю, которая единственная знала нашу историю с Брэйном во всех подробностях. Её муж не мог ткнуть пальцем в небо и угадать. Значит, рассказала ему. Не думаю, что хотела такого исхода, вряд ли в курсе о самодеятельности муженька, но факт остаётся фактом: доля и её вины в этом есть.

— Павел, скажите мне, пожалуйста, как долго занимаетесь татуировками? — Мама заметно расслабилась, а из глаз ушёл страх, что мы сейчас все здесь передерёмся к чертям собачьим.

— Лет с пятнадцати, наверное. Сделал свою первую машинку из маленького моторчика, шариковой ручки и гитарной струны. Адский механизм, надо вам сказать, но руку набить помог. А потом долгие годы учёбы, семинаров, мастер-классов… И вот сейчас я тот, кто есть.

— А скажите, — мама неопределённо пожимает плечами, вскидывает руку и задумывается, будто слова подобрать пытается. В этом она вся: слишком мягкая и культурная, — на голове было делать обязательно?

Так и знала, что этот вопрос рано или поздно всплывёт. Нет, всё-таки зря, что Брэйн не надел панамку.

— Обязательно, — кивает и молчит, словно намекая: здесь больше не о чем разговаривать.

Нет, всё-таки добьюсь и он расскажет, что означают эти руны. В конце концов, будет спать, сфотографирую и в Интернете найду. Или у его друзей узнаю. Да, я любопытная.

— Нет, я всё-таки не могу понять, какого чёрта Санёк решил свой длинный нос в мою жизнь засунуть.

Меня распирает от злости, как бы не пыталась отвлечься. Так и подмывает сорваться с места и рвануть к нему на работу, чтобы посмотреть в наглые глаза.