Узы чужой воли
Шрифт:
– Ты кто?
– прохрипел из темноты незнакомый голос.
– Гостья, к миссис Поэрне.
– О, скажи этой шлюхе эйзенхарской, пусть выродков заткнет своих.
В темноте что-то зашебуршало, и на свет выполз тощий, низкорослый мужичонка. Полуодетый, он окинул меня долгим взглядом и заулыбался:
– А то хошь, вином угощу?
– В другой раз, - отказалась я и постучала в дверь.
Ответом была тишина. Я побарабанила сильнее и вдруг услышала тихий, похожий на скулеж голосок:
– Помогите, пожалуйста!
Дети миссис
Судя по голосу, с той стороны сидел Виттор, старший сын миссис Поэрны. Смышленый и шустрый мальчишка в ответ на мою попытку произнести «Где мама?» выдал целую фразу. Но я ничего не разобрала, кроме «мама», «сестра», «страшно». Меня саму начало потряхивать, а в голове всего один вопрос: что происходит? К первой фразе мальчик добавил уже известное мне «пожалуйста, помогите».
– Сейчас, сейчас, я что-нибудь придумаю, - быстро произнесла я.
Виттор явно прижимался к двери с той стороны, и если я попробую ее высадить - искалечу ребенка. Выдернуть же полотно на себя не вышло, только руки от рывка заныли. Что делать, что делать?! Поэрна давно рассказывала, что была вынуждена укрепить дверь и окно. Окно!
Выскочив наружу, я едва не переломала себе ноги из-за бродячей кошки. Окрапивившись, подбежала к окну и застонала от разочарования - весь оконный проем переливался защитными заклинаниями. Поэрна явно знала толк в защите: густая сеть не оставляла возможности подцепить раму и высадить стекло.
Я вернулась к двери и попыталась объяснить Виттору, что ему нужно отойти подальше. Но ребенок лишь сильнее вжимался в дверь. Или мне это казалось. Но рисковать и проверять опытным путем не хотелось. Мальчик не понимал меня, бесконечно повторял мольбу о помощи и плакал. Так тихо и обреченно, словно не верил уже, что кто-то поможет.
В отчаянии я выскочила на улицу, попробовать поискать пару крепких мужчин. Кто знает, может, натолкнусь на эйзенхарца? Беженцы часто селятся здесь.
Улица была пустынна. Я пыталась стучать в окна, но в ответ тишина. Поэрна говорила, что только пожар способен сплотить жителей Болотной улицы. И то лишь потому, что дома стоят тесно и вовремя не потушенное пламя пожрет всех.
Впереди из проулка вынырнул высокий мужчина. Несмотря на теплый день, он был одет в куртку. Верхняя часть лица скрывалась в тени капюшона. Я бросилась к нему:
– Пожалуйста, помогите!
Он вздрогнул, сдернул с головы капюшон и заозирался, будто ища угрозу. И по характерному блеску изменившихся глаз я поняла - передо мной интариец. Возможно, полукровка.
– Я не говорю по-лосски, мисс Незнакомка.
Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы узнать интарийскую речь. Надо же, я недавно сожалела о том, что у меня нет языковой практики.
– Моя подруга долго не была на работе. Я пришла к ней, она не открывает. Ребенок плачет, просит
– Надо звать стражу, - нахмурился мой недобровольный помощник.
Несмотря на недовольство, он покорно развернулся и последовал за мной. Я, уцепившись за рукав его куртки, на ходу поясняла происходящее:
– Как? Они далеко, а Поэрна отсутствует уже больше трех дней. А если ребенок умирает? Я лучше заплачу штраф, чем буду копать крошку-могилку.
Интариец как-то странно передернулся и прибавил шаг. Интересно, это он такой чувствительный или когда-то хоронил детей? Впрочем, не мое дело. Главное, чтобы помог высадить дверь. Так же, на ходу, я объяснила, почему нужно осторожно вытащить дверь на себя и не зацепить мальчика. Ведь он тоже не говорит по-лосски. Тут интариец немного сбавил шаг и снова насупил смоляные брови. А я лишь крепче вцепилась в его рукав и зашипела:
– Если вам наплевать на эйзенхарских отпрысков, зачем открыли границы? Зачем приказали Лоссии принимать беженцев? Стреляли бы на подходах - все честнее!
Он усмехнулся, кивнул, и мы наконец подошли к дому. Я переживала за Тайю и Листу - девочкам-близняшкам всего по три года. И их совсем не было слышно.
Так и не представившийся интариец шагнул к двери, оттеснив меня в сторону. Вскинул руки на уровень груди, скрючил пальцы, будто вцепился в невидимые нити, и сделал шаг назад. Дверь затрещала и потянулась следом. А я только ошеломленно хватала ртом воздух - интариец оказался из знатных. Радужка, ставшая насыщенно алой, и красный туман, обвивающий его пальцы, говорили о принадлежности моего помощника к высшей когорте интарийской знати.
Нежданное открытие отошло в сторону, когда распахнувшаяся дверь позволила увидеть Виттора. Ребенок сидел на полу, испуганный, дрожащий, перемазанный в вишневом варенье. Интариец выругался, скинул с себя куртку, закутал ребенка и, подняв его на руки, отдал мне.
– Не входите внутрь, мисс...
– Орси, Аманда Орси, сэр.
Виттор крепко прижался ко мне, и я с ужасом поняла, что ребенок испачкался совсем не в варенье. Меня начало подташнивать, и я выскочила на улицу. Там села прямо на землю, потому что сил стоять не осталось. Да и мальчик у Поэрны весьма увесистый.
Темнота коридора, душный запах старой крови, ужасные предположения и страх Виттора - все это едва не довело меня до истерики. Тем более что ребенок всхлипывал и на выдохе что-то рассказывал. Что-то такое, чего я не понимала, но пугалась.
В начале улицы появилась неприметная машина. Лихо остановившись, она выпустила из своих недр четверку высоких, крепких мужчин. Полисмены смерили нас с Виттором откровенно презрительными взглядами и обошли как кучу мусора.
Наверное, их вызвал аристократ-интариец. Вот так вот, на его призыв они примчались так, будто кто-то открыл тайну драконьего телепорта. А если бы обычный житель Лоссии позвал на помощь, хорошо, если бы через час прибыли.