Узы чужой воли
Шрифт:
– Дай осмыслить сначала, - проворчала я.
– Значит, Кадиф и Фэлви, ища лекарство для малого народца, создают наркотик. Кадиф вводит его беременным женщинам - почему и зачем? Просто это ведь додуматься надо было!
– Крольчихи тоже все были с крольчатами, - пожал плечами Донал, - так он пошел по аналогии. Наркотик синтезирован почти десять лет назад. Фэлви постоянно возвращался к нему, считая, что формула недоработана и что именно в этом составе кроется ответ. А заговору пять с половиной лет. И именно пять с половиной лет назад появился Джеймс Орси -
– А вы не подумали, что одному старому графу не под силу устроить такое?
– тихо выдохнула я.
– Что он, скорее, исполнитель?
– Подумали, - уважительно кивнул Донал.
– Джеймс Орси «недочисток». Это был огромный заговор, и связи, крохотные подвязки с эйзенхарцами, остались именно оттуда. Мы еще выясняем, почему твой предок бездействовал пятьдесят лет. Но Эд считает, что он просто спал - заговорщики не нуждались в старом фанатике. Что-то или кто-то разбудил его, и Орси связался с Эйзенхаром.
– Тогда можно предположить, что Кадиф сам начал продавать фамилиаров, - протянула Элиза.
– А мистер Джеймс Орси пришел уже на готовое. И мне все больше кажется, что получив желаемое, Эйзенхар не выполнил бы своих обещаний.
– Расследование идет полным ходом, - развел руками Донал, - но меня больше не посвящают в детали. У тебя, Ами, есть шанс расспросить Эда. Когда он придет допрашивать тебя по поводу пещеры и призыва единого бога. Что ж, время идет быстро, а ты, птица, бледна. Мисс Элиза, вы не могли бы подождать меня в кафетерии?
Подмигнув мне, Элиза легко поднялась и выскользнула из палаты. Держу пари, этот ее странный перебор пальцами перед выходом был ничем иным как чароплетением для подслушивания.
Донал встал, убрал оба стула и, вернувшись к моей постели, опустился на колени.
– Я люблю тебя, птица. С тобой рядом летает моя душа. И пусть мне никогда не искупить своей вины, - он взял меня за руку, - но позволь мне быть рядом. Прошу тебя, прими мое предложение.
Я всматривалась в красивое, любимое лицо и молча кусала губы. Не могу. Алтарь, одиночество, боль и ужас скрутились в единый жгут. Который теперь оплел мою любовь к Доналу.
– Я тоже тебя люблю, - облизнув пересохшие губы, произнесла я.
– Ты живешь в моем сердце. Но один раз мне уже удалось тебя разлюбить. Почти удалось. И я уверена, что справлюсь еще раз. Если твоя любовь ко мне так сильна, как ты говоришь...Прошу, уходи и не возвращайся.
Я ожидала, что он хлопнет дверью. Но нет, сдержался. Ушел тихо, быстро и не оглядываясь. Только убедившись в этом, я позволила себе зарыдать.
Глава 20
Вчера я наревелась так, что зашедшая Вайс приложила меня сонным заклятьем. И, как итог, проснулась я только на следующий день. Голодная и злая, с тяжелой, мутной головой.
После завтрака повторился вчерашний массаж, но по палате я наворачивала круги уже самостоятельно.
– Вы удивительно быстро восстанавливаетесь, - сдержанно удивилась
– Благодарю, - равнодушно бросила я и остановилась у окна.
Если бы вчера эмоции не взяли верх, то сейчас можно было бы предвкушать визит Донала. А с другой стороны, ничего не берется из пустоты. Я думала об отъезде. Об уютной квартире в Двойном Городе. И забавных соседях. О Донале я не думала.
Иногда любовь причиняет боль. Неправильная, слишком сильная или отравленная, она разъедает душу, не принося никакой радости. Была ли моя любовь такой? Не знаю. Но обязательно выясню. Я не хочу до конца жизни корить себя за жестокость и глупость. Но и проснуться однажды утром только для того, чтобы понять - я живу с нелюбимым... Этого я тоже не хочу.
Небо, мне просто нужно время. Мне нужно немного времени, чтобы понять саму себя. И если бы Доналу не пришло в голову официально просить меня стать его супругой - я бы не стала его прогонять. Но на такой церемониальный вопрос нельзя сказать «Ох, ты милый, давай и дальше просто гулять». Только «да» или «нет». Сказать «да», не будучи уверенной? Вот уж нет, это не для меня.
Но почему же я чувствую себя виноватой?!
Короткий стук, и в палату зашел Эдвард. На лице искреннее недоумение, в глазах цветы.
– Было велено отнести тебе.
Он кое-как впихнул помпезный букет ко второму такому же и подтащил к моей постели стул.
– Как хочешь, но на интарийские языковые изыски у меня сил нет, - буркнула я, подавляя желание спросить, кто именно велел принести букет.
– Вынужден согласиться, - склонил голову Эд.
– Мне нужно задать тебе ряд вопросов.
Не могу вспомнить, когда именно мы перешли с ним на «ты». Может, даже прямо сейчас. Но менять это я не хочу.
– Мою затуманенную память может подбодрить только подробный рассказ о Джеймсе Орси, - тут же ответила я.
– Прости, нет сил, чтобы уговаривать тебя и умасливать.
– А если я вызову тебя в отделение полиции?
– Вызывай, как только доктора разрешат мне ходить - приду.
– Толкаешь меня на должностное преступление?
– покачал головой интариец.
– То есть то, что ты втянул невиновного человека в свое расследование, уже не преступление? Или, если смотреть с другого бока, то, что ты в архиважное расследование втянул родственницу преступника, - не злодейство?
– То, что я не дал тебя пришибить, - вот где преступление перед миром, - закатил глаза Эдвард.
– Хорошо, но ты дашь кровную клятву не распространяться о произошедшем.
– Я дам кровную клятву не говорить о том, что ты мне расскажешь...
– я украдкой бросила взгляд на часы, - с одиннадцати утра и до часу дня. Все, что я узнаю в этот промежуток времени, обязуюсь сохранить в тайне.
– Ты невозможна, - нахмурился интариец.
– И если я не соглашусь, уверенности в том, что ты о чем-то не умолчала, у меня не будет, верно? Строить дальнейшее расследование, имея на руках непроверенные, ненадежные сведения... Ладно. Но я недоволен и буду жаловаться на тебя Доналу.