Узы чужой воли
Шрифт:
– Ухожу, - пожав плечами, пояснила подруга.
– Не поверишь, у моего дома перевернулась машина с подарками.
– Никто не пострадал?
– спросила я и тут же рассмеялась, поняв свою ошибку.
– Ага, никто, за исключением нашей бухгалтерии. Девки чуйками чуют - грядет большая перестановка кадров. А плевать, я ухожу.
– Куда?
– Помнишь тот уродский приют? Куда мальчика отдали?
– Помню, - я кивнула.
– Туда. Испытательный срок полгода.
– Она нервно передернулась.
– Видишь, во благо пошли все мои курсы. Нет, ну а что? Я мечтала о большой
– Отрабатывать будешь?
– Не-а, говорю же, в бухгалтерии не пойми что творится. Так подписали. И рассчитали сразу же.
– Сходишь со мной?
– А ты куда?
– А я подальше отсюда, но это секрет, - подмигнула я.
После расчета деньги я оставила у Асии. Потом заберу, а если нет - ей пригодятся. Приют в ужасном состоянии и там за полгода мало что можно сделать. Без денег. Хотя если отмыть и накормить детей - уже немало.
Перед дверью в лабораторию Фэлви я простояла почти минуту. Было страшно до одури. Но я все же вошла, поздоровалась с его секретарем и зашла в кабинет.
– Аманда!
– Он даже из-за стола встал.
– Опять Донал гоняет?
– Да уж почти все, - старательно улыбнулась я.
– Сказал, скоро отпустит меня на волю. Что за мозаика у него сложилась - ума не приложу. Но пусть ему помогут Небесные Покровители, чтобы он там ни задумал. А то сил нет уже с ним...
Тут я отвела глаза и тяжело вздохнула.
– Он принуждал вас к сексу?
– пораженно выдохнул Фэлви.
– Пока что мне удавалось этого избежать. У меня такое ощущение, что я никогда не захочу даже посмотреть на мужчину. Ох, знаете, вы очень напоминаете мне моего Виттора. Не сына госпожи Поэрны, а моего жениха, подлеца и мерзавца.
– Спасибо, - со смешком отозвался Фэлви.
– Да не в смысле, что вы так же плохи, нет, напротив. Все, что в нем было хорошего, теперь в вас. Вот же бесы, я так расчувствовалась, что даже забыла, зачем пришла. Видимо, сегодня Доналу удастся меня добить.
Выполнив все задачи, поставленные передо мной Эдвардом, я возвращалась на свое рабочее место. И крепко задумалась, совпадение ли, что ребенка зовут Виттором? Наверное, да.
В кабинете меня ждали. Эд лично закрепил на мне малюсенькие, плоские мешочки с кровью (свиной), и еще целую тучу пластинок-артефактов. Почему я уверена, что это были не простые пластинки? О, потому что ко мне вернулась моя привычная головная боль.
– В одиннадцать сорок пять Фэлви постоянно уходит, - обстоятельно произнес Донал.
– И нам ни разу не удалось его выследить. Он заходит в переулок и пропадает. Тот единственный раз, когда агент плотно упал ему на хвост, переселенец ушел в соседнее кафе и просидел там весь обед. Однако его секретарь и наш агент заметила, что выглядел он в тот день очень плохо.
– Твоя задача выйти ему навстречу, но чуть в стороне, - наставительно сказал Эдвард.
А мне стало окончательно плохо. Если этот высокомерный поганец заговорил по-лосски, значит переживает. Ой, мамочки...
– Аманда, в худшем случае он просто не поверит, - успокоительно произнес Донал.
– Я буду рядом, птица.
И мне не захотелось возражать. Птица так птица, дайте только выжить, а там свежим взглядом окину все любовные «страдашки».
Пока
Все покатилось под откос сразу же - ко мне пристали попрошайки, и я шагнула на дорогу не в одиннадцать сорок пять, а тремя минутами позже. А Фэлви именно сегодня решил отправиться по своим делам раньше времени.
Он притянул меня к себе, жадно принюхался и одним движением руки смял несущуюся на нас машину. Смял, как лист старой бумаги, в комок, совершенно не приложив усилий.
– Полетаем?
– хищно усмехнулся Фэлви, обдавая меня смрадным запахом разложения.
Я застыла, не способная ни возразить, ни сопротивляться. Просто смотрела на шар искореженного металла и пыталась понять - кто был за рулем. Неужели Донал?
Кожу обжег темный дым, такой же, какой струился в парке. Черный, почти непрозрачный, он обхватил меня, поместил внутрь себя и поднял в воздух. Не знаю, кем его назвать, но держал он крепко. Дымные ленты плотно обхватывали мои запястья и лодыжки. Небесные Покровители, спасите меня!
В черноте появилось очертание лица, белого, страшного. Вокруг меня шептало разными голосами:
– Теперь моя.
– Свобода, скоро свобода!
– Кончилось проклятье, кончилось.
Голоса были разными, но больше всего пугал тот, кто шептал «моя». Я мычала, рвалась из пут и давилась слезами. Хотелось кричать, но одна только мысль о том, что дым окажется во рту...Довольно того, что не дышать не получается.
Он крутился вокруг своей оси, и я вместе с ним. Дым посветлел, стал тоньше, слабей. Небо менялось местами с землей, меня мутило. Будто для тошноты мало этого густого запаха, этой ситуации, этой белой смертной маски.
– Моя, моя, моя. Обещанная моя.
И только сейчас я в полной мере поняла всю прелесть уничтоженного ошейника. Меня никто не найдет и не спасет. И сознание милосердно оставило меня.
Возвращаться было мучительно. В висках пульсировала боль, во рту пересохло, а ресницы оказались чем-то склеены - открыть глаза не удалось. Потянувшись к лицу, я вскрикнула: руки оказались прикованы. А ног я и вовсе не чувствовала.
– Доброй ночи, графиня Орси. Тише, не дергайтесь. Я неаккуратно вас отпустил, сейчас смоем кровь, и вы сможете осмотреться. А здесь, клянусь Богом, есть на что посмотреть.
– Все графы вымерли пятьдесят лет назад, - хрипло прошептала я и попыталась отползти подальше от источника голоса.
– Что же вы так, миледи? Я ведь всю свою жизнь положил на алтарь за победу над интарийским гнетом. В том числе и ради того, чтобы вы могли наследовать титул. Орси - одна из знатнейших фамилий Лоссии. А вы так легко от нее отреклись. Впрочем, мучиться вам недолго осталось.
– Почему я?
– Ты принадлежишь мне, - в его голос прокралось кошачье мурлыканье.
– Почему? Что происходит? Вам нужны деньги?
– Я никак не могла собрать себя в единое целое. Голова отказывалась соображать, и все, что он говорил, проходило мимо.
– Кто вы?