Узы крови

Скворец91

Смысл его слов доходил до Блэков почти минуту. Первой сообразила Талия и обменялась с Гиневрой довольной улыбкой. Регулус подобрался, Сириус расплылся в улыбке.

– Снейп, так ты соглашаешься, да? – уточнил последний.

– Да, – подтвердил Северус.

– И мы прямо сейчас обговорим условия брачного контракта? – не унимался Сириус.

– Да.

– Составим его, подпишем и заверим у лорда Стивенсона?

Отец леди Блэк очень кстати был владельцем лучшей юридической конторы в Англии и сам занимался нотариальной практикой.

– Да.

Конечно, Северус был бы рад указать в контракте пункт, в котором значилось бы, что, в случае рождения у Гермионы и Регулуса второго сына, ему дали бы фамилию

Снейп. Однако он понимал, что Блэки на такое не пойдут – слишком мало осталось самих Блэков. Да и никто другой в нынешние времена не согласился бы, за исключением самых неимущих и, что еще хуже, слабоватых магически.

– А Рег может пойти и напугать ее до смерти предложением руки и внутренних органов? – сверкал и переливался Сириус, наверно, не до конца веря в удачу.

– Естественно, – усмехнулся Северус. – И, если она не согласится, сами будете менять систему магловских стереотипов в ее голове на наши традиции.

Регулус самоуверенно ухмыльнулся и торжествующим тоном заявил:

– Она согласится.

Эйлин и Гиневра улыбнулись – безграничная самоуверенность Блэка определенно пришлась им по душе. Все-таки Эйлин права – ведьмы, какими бы здравомыслящими они ни были, всегда оставляют в своей голове место для романтики.

***

Все утро Гермиона в компании Гарри, Стеллы и младших Уизли рассылала письма маглорожденным. Текст послания, написанный Грюмом, они копировали заклятьем, меняя только имена, запечатывали в конверты и надписывали. Домовики оперативно изымали растущую стопку писем. Сам текст послания представлял собой предупреждение об опасности и настоятельную просьбу немедленно покинуть свое привычное место обитания и попытаться скрыться.

Когда их непыльная работенка подошла к концу, Гермиона облегченно вздохнула: общество Уизли тяготило ее. У нее не оставалось никаких сил терпеть их глупые разглагольствования о том, как мало они сделали для маглорожденных, причем между строк ясно читалось: это все злобные бесчеловечные слизеринцы, навели тут свои порядки, а на людей им наплевать. Стелла все утро раздраженно разъясняла им, что, во-первых, дважды так не повезет, чтобы Пожиратели не позвали своего хозяина, во-вторых, приютить всех обездоленных в Гриммовом Логове никак нельзя, ибо среди них обязательно найдется кто-нибудь, кто посчитает, что в обмен на ценную информацию Пожиратели закроют глаза на его происхождение. Гермиона попытками донести очевидное до Уизли себя не утруждала, молча досадуя, что их слова угнетают Гарри, по-прежнему винящего себя во всех грехах и скорбях мира.

Освободившись, Гермиона возобновила начатые накануне поиски сведений о друидах, обрядах язычников и их понимании природы магии. Она очень надеялась найти те самые переводы отрывков из трактатов друидов, про которые говорил Макнейр. Из косвенных описательных источников она узнала, что, помимо более-менее доступных отрывочных переводов, в основном, из сферы целительной магии, некоторые древнейшие семейства в свое время отхватили важные отрывки, которыми не стали делиться друг с другом и с общественностью. Автор статьи, вычитанной Гермионой в вестнике «История и археология», предполагал, что некоторые опусы друидов или, по крайней мере, их части, стали «достоянием приватных коллекций». А Блэки были достаточно древним родом, чтобы войти в список коллекционеров. Было ли нечто подобное в библиотеке замка Принц, Гермиона поинтересоваться не решалась, да и толку, если библиотека Принцев вне ее распоряжения.

В целом, она была рада своим поискам, потому что была занята делом и не чувствовала себя бесполезной «малявкой», а, благодаря бурной деятельности старших, которые не считали нужным посвящать ее с друзьями в свои дела, она именно такой себя и чувствовала. Ее семейство, вон, в полном составе заперлось в кабинете с Блэками, а на ее вопрос, для чего,

Гиневра лишь загадочно улыбнулась (Гермионе при этом сделалось донельзя неловко, ведь она по-прежнему полусознательно избегала ее). Вчера дружной компанией сорвались в гости к Амбридж, а по возвращении из их отрывочных рассказов Гермионе пришлось самостоятельно складывать в голове мозаику, некоторые части которой так и остались неизвестны: например, почему они очертя голову бросились к Амбридж, почему именно сейчас? Другие совершеннолетние тоже без дела не сидели: Грюм, Люпин и Кингсли, к примеру, почти целый день проводили неизвестно где, время от времени доставляя те самые ДНК, необходимые Олливандеру, чтобы разорвать связь маглорожденных с их волшебными палочками. Старый аврор по-прежнему был недоволен этой затеей, и, стоило Гарри или Стелле сделать очередную попытку встрять в дела взрослых, как гнев Грозного Глаза обрушивался на их головы. Трое Тонксов, Билл Уизли, а временами и Сириус помогали Олливандеру собирать сырье для волшебных палочек, Северус экспериментировал в лаборатории, его друзья, выпив утром Оборотное зелье, отправились разведывать ситуацию в магическую часть Лондона. А Гермиону даже не посвящают в свои планы.

– Нам следует почаще прислушиваться к ее мнению, – перекривила она Сириуса. Да-да, прислушиваются они, буквально с раскрытыми ртами ловят каждое слово. Ну и ладно, у нее и без них есть дело.

Тем не менее, стоило Северусу позвать ее в лабораторию, как Гермиона тут же забыла злиться на недостойных и чуть ли не вприпрыжку понеслась за ним и Гиневрой, тайно надеясь, что отныне ей предстоит помогать отцу с зельями. Однако не тут-то было – Гермиона поняла напрасность своих надежд, когда увидела настаивающееся на столе зелье. Рядом лежал открытый бархатный футляр с двумя ритуальными кинжалами.

– Э, вы принесете меня в жертву? – пошутила Гермиона, стараясь заглушить досаду.

Северус взял один из кинжалов и потребовал:

– Руку.

– Зачем? – недоверчиво спросила она.

– Мы хотим проверить, что происходит с твоим проклятьем, – объяснила Гиневра немного взволнованным голосом.

– А с ним что-то происходит? – обеспокоилась Гермиона.

Северус и Гиневра переглянулись.

– Я же говорил, она не замечает, – произнес он.

Гермиона была сбита с толку, и это заставляло нервничать. Чего она не замечает, интересно? Северус и Гиневра одинаково уставились на ее руки, и только тогда она осознала, что опять начала щелкать пальцами: огонек вспыхивал и гас, словно она держала в руках зажигалку.

– Ох, – Гермиона потерла ладони и протянула правую руку отцу. Она не знала, о чем может свидетельствовать это щелканье, однако вряд ли о чем-то хорошем.

Северус уколол ей палец, и бусинка крови капнула в зелье. Темная густая жидкость пришла в движение, завертевшись водоворотом в котле. Гермиона с Гиневрой дружно подались чуть вперед, вглядываясь в поверхность зелья, которое очень скоро сменило почти черный цвет на серовато-белый. Гермиона нахмурилась – разумеется, она не понимала, что бы это значило. Гиневра шумно выдохнула, выпрямилась и изумленно уставилась на Северуса. Последовала пауза.

– Что? – не выдержала Гермиона.

– Это же… – Гиневра все еще не сводила глаз с Северуса.

– Да, думаю, окклюменция сделала свое дело, – внезапно вполне искренне улыбнулся он и повернулся к Гермионе. – Еще немного, и ты полностью подчинишь себе силу.

Гермиона раскрыла рот от изумления. Откровенно говоря, она не совсем так себе это представляла: ей казалось, что она должна день и ночь заниматься беспалочковой магией и пытаться всячески подчинить огонь. Но она предпочитала игнорировать такую необходимость, не осмеливаясь выпускать пламя на волю и всецело сосредоточившись на ментальной магии. И, надо же, ей вдруг объявляют, что все самое худшее позади.