Узы крови

Скворец91

В очередной раз распахнулась дверь, и в проеме замер Люциус Малфой. Он окинул присутствующих равнодушным взглядом и известил:

– До пяти часов вечера вы должны покинуть поместье.

Ответом ему был дружный негодующий вздох.

– А как же Кингсли? – возмутилась Тонкс.

Малфой метнул на нее надменный взор.

– Вас не учили транспортировать в Аврорате? – процедил он.

Тонкс не нашлась что ответить от возмущения.

– Превосходно, – ядовито протянула Талия, повернувшись к Сириусу.

– Чего-то подобного

я и ожидал, – в тон ей ответил Блэк. – Знал бы, захватил бы какой-нибудь бесценный артефакт.

Талия понимающе усмехнулась. Люциус побледнел еще больше обычного.

– Напрасно старались бы, – выплюнул он. – Здесь не гостиница. В пять мы с вами распрощаемся, иначе вас передадут в руки британским властям.

Он развернулся, чтобы уйти, но Северус окликнул его. Малфой замер и с неестественно прямой спиной обернулся.

– Мы непременно запомним нововведения в этикете гостеприимных хозяев, – спокойным тоном уведомил Снейп.

Люциус выдавил улыбку, поняв намек, и, развернувшись, вышел, провожаемый хмурыми взглядами. Лорд Мальсибер посмотрел на Макнейра и Северуса и взмахнул рукой.

– Будто мы проходимцы какие-то! – оскорблено воскликнул он.

Северус скептично усмехнулся.

– Не будем навязчивыми, – сказала Талия. – Я сейчас отправлюсь к месье и мадам Делакурам. Мама живет у них, они наши старинные знакомые. Кроме того, когда отец отправлял во Францию маму, он заодно переправил их старшую дочь Флер. Они точно не откажутся приютить у себя на пару дней Кингсли. И… я попрошу их позаботиться о похоронах.

– Мы с Кристианом заглянем в местное отделение Гринготса, – произнес Северус. – Думаю, поступим так: мы обменяем некоторую сумму на магловские деньги и расселимся в магловском отеле в Осло. Там нас будут искать в последнюю очередь, плюс это далеко от побережья.

– Берите дорогой отель, – посоветовал Грюм. – Легче всего прятаться у всех на виду. Любой, кто хочет спрятаться, искал бы крохотную гостиницу на окраине.

Северус насмешливо изогнул бровь.

– Да что вы? Никогда бы не подумал.

Все начали расходиться по своим делам. Гермиона повернулась к Стелле.

– Спасибо за поддержку, – тихо сказала она.

Стелла взглянула на нее с прохладой.

– Я все равно считаю, что ты не была уверена в результате заранее, – ответила она.

– Что ж, – вздохнула Гермиона. – Каждая осталась при своем мнении.

Она справедливо считала, что поступила правильно. Это был выход, и выход единственно возможный. Она не собиралась ни перед кем извиняться, соглашаясь с отцом – к чему ужасаться тому, чего не случилось. И, более того, если бы время обратилось вспять, Гермиона, не задумываясь, сделала бы то же самое.

Стелла закатила глаза.

– Ты несносная упрямица, Снейп! – уведомила она не без скрытого одобрения.

– В этом мы похожи, Блэк, – улыбнулась Гермиона, но ее улыбка тут же померкла: Северус поманил ее рукой.

Она вышла вслед за отцом в коридор, готовясь

к выговору. Он замер и несколько долгих мучительных мгновений смотрел куда-то перед собой. Гермиона уже смирилась со своей участью.

– Отлично сработано, – наконец, изрек отец.

Гермиона потеряла дар речи от изумления. Северус перевел взгляд на нее и криво усмехнулся. Взгляд черных глаз стал на редкость, прямо не по-снейповски мягким.

– Я горжусь тобой, – сказал он, повергая Гермиону в полнейший шок.

Несколько мгновений она просто стояла с приоткрытым ртом, а потом гордо напыжилась – впору было обеспокоиться, как бы не лопнуть от самодовольства. Она широко улыбнулась и польщено пропела:

– У меня лучшие учителя.

Северус хмыкнул, хотя скрыть улыбку ему все равно не удалось. В коридор вышел лорд Мальсибер, и они вместе направились прочь. Гермиона посмотрела им вслед, затем скользнула в соседнюю дверь, где в крохотной расфуфыренной до невозможности комнатушке в одиночестве сидел Блейз. Она хотела поговорить с ним сразу, но помешали расспросы о случившемся.

Он сидел на подоконнике, взобравшись туда с ногами, и крутил в руке злополучный кинжал. Лезвие было непривычного темно-серого густого оттенка и казалось почти черным, как только на него переставал падать прямой луч солнца. Гермиона, чувствуя себя отчего-то крайне неловко, приблизилась к Блейзу.

– Твою маму придется похоронить здесь, во Франции, – почти шепотом произнесла она, не в силах заставить себя говорить громче. – Об этом позаботятся…

Блейз продолжал упорно смотреть на кинжал с почти черным лезвием.

– … семья по фамилии Делакур… – с трудом выдавливала из себя Гермиона, ожидая, что Блейз вот-вот пошлет ее куда подальше – такое у него было мрачное лицо.

– Мне жаль, Блейз, – к глазам внезапно подступили слезы.

Блейз резким движением протянул ей кинжал и надтреснутым голосом произнес:

– Узнаешь?

Гермиона в недоумении уставилась на оружие. На лезвии, у самой рукоятки красовался оттиск фамильного герба, представлявшего собой жуткое существо с телом животного и омерзительно уродливым человеческим лицом, с капюшоном, будто у ящерицы и хвостом скорпиона. Этот герб однажды так поразил Гермиону, что забыть его она просто не могла.

– Это сделал твой отец??

Когда на званом обеде у Забини Гермиона поинтересовалась, почему у них такой герб, лорд Даниэль с гордостью ответил, что мантикору почти невозможно убить, но его предку это удалось.

– Я даже рад! – с вызовом ответил Блейз и спрыгнул с подоконника. – Я всю жизнь ненавидел его, всю жизнь мечтал, чтоб он подох!

Гермиона огорошено смотрела на его побелевшее, перекошенное от злости лицо.

– А теперь… – Блейз выглядел, как безумец, с лихорадочно горящим взглядом, весь трясущийся, так, что прядь длинных волос, выбившаяся из хвоста и упавшая на лицо, тоже мелко подрагивала. – А теперь я его убью! Сам!