Узы любви
Шрифт:
Вместо ответа Вулфрик обжег его негодующим взглядом и, пожав плечами, проследовал к ближайшей конюшне, где в одном стойле находился его жеребец, а в другом — Стомпер. К удивлению брата, Вулфрик протянул грушу, сваренную в меду, не своему коню, а Стомперу. Такого Реймунд не ожидал.
— Я бы побоялся за свою руку, — без тени насмешки заметил он.
— Нет, он настоящий сладкоежка. Когда дело доходит до меда, он сама доброта.
— Ты в самом деле храбрец, если сумел это узнать, — хмыкнул Реймунд, но, сразу став серьезным, заметил: — Ты кормишь ее лошадь, не свою?
— Моя и так избалована, — небрежно бросил Вулфрик.
—
— Если и так, долго ей этого делать не придется. Как только начнут прибывать гости, я запру ее в соляре.
— Разумная предосторожность, — согласился Реймунд. — Но что тебя гложет и заставляет калечить несчастных воинов?
Вулфрик вздохнул и по привычке провел рукой по волосам, не заметив, что ладонь запачкана медом.
— Я горю желанием прикончить человека, которого даже не знаю.
— Вполне понятно. Я сам бы задыхался от ярости, если бы кто-то посмел покушаться на мою…
— Нет, я не о нем, — перебил Вулфрик. — Тот будет умирать сотни раз сотней смертей, когда я до него доберусь. Я имел в виду мужчину, которому она отдала сердце. Сначала я о нем и не думал. Теперь же он не выходит у меня из головы.
Реймунд удивленно заморгал:
— И когда это неприязнь сменилась симпатией?
— Кто говорит о симпатии? — возразил Вулфрик. — Она моя невеста, Реймунд, и мне не пристало соперничать с кем-то, кого я ни разу не встречал.
— Откуда тебе это известно? Знаешь, как его зовут?
— Нет, но хочу узнать.
— Почему бы тебе не спросить у нее прямо?
— Чтобы она заподозрила, будто я собираюсь прикончить его?
— Разве ты не об этом сейчас толковал? — поддел Реймунд. — Сам сказал, что рвешься его убить.
— Обыкновенное преувеличение, — отмахнулся Вулфрик. — И не бросай на меня подозрительных взглядов, братец. Я просто никак не могу сообразить, как уничтожить ее привязанность к нему. Надо узнать, чем он так ее привлек, а это невозможно, пока его имя остается тайной. Но, наверное, ты сможешь мне помочь.
— Хочешь, чтобы я спросил леди Милисент? — догадался Реймунд.
— Нет, не ее. С тобой она будет откровенна не более чем со мной. Но вот ее сестра Джоан совсем иная: милая, приветливая, покорная. Она ничего не заподозрит и с готовностью расскажет тебе все.
— А если нет, значит, попробую выбить из нее имя таинственного рыцаря, — фыркнул Реймунд.
— Мне не до шуток! Дело серьезное!
— По-моему, братец, твое чувство юмора скончалось и больше никогда не даст о себе знать! Остается надеяться, что священник прочел над ним пышную проповедь. Не понимаю, из-за чего волноваться? Даже если твоя дама любит какого-то незнакомца, выйдет она все равно за тебя и будет верна тебе. Или у тебя есть причины думать иначе? Опасаешься, что она изменит?
— Нет, я уверен, что она станет чтить произнесенные у алтаря обеты. Но позволь спросить, что бы чувствовал ты, если бы, лежа в постели с женой, знал, что она воображает на твоем месте другого?
Реймунда передернуло.
— Сегодня же поговорю с ее сестрой, — коротко пообещал он.
Глава 25
Милисент неизменно поражала способность женщин сплетничать и судачить о всяких пустяках. Она уже и не помнила, когда была вынуждена сидеть и слушать пустую трескотню. Она ни за что не согласилась бы, если бы леди Энн сразу после обеда не усадила
Однако она лишь делала вид, что трудится, и тайком любовалась рисунком, изображавшим рыцаря и его войско на покрытом цветами холме перед приближавшейся вражеской армией. Отважный воин был настолько спокоен и бодр, что сокол, сидевший у него на запястье, даже не расправил крылья. Сам же он смеялся в лицо недругам. Интересно, кто здесь изображен? Сэр Гай? Или его сын? Ах, не важно, лучше ей не портить искусной работы своей неумелой рукой!
В уши девушки лезли обрывки самых разнообразных сведений, от ужасающих подробностей деторождения до обстоятельств, обычно приводящих к зачатию и беременности, не говоря уж об оживленном обсуждении размеров мужского меча. Правда, Джоан пришлось потихоньку объяснить сестре, какой именно меч имеется в виду, после чего дамы, увидев румянец на щеках невесты, немного успокоились, а вскоре и совсем сдались, поняв, что она не из тех, над кем нетрудно подшутить, а именно таковыми и были их безобидные намерения. Обычная плата, которая взималась с каждой новобрачной. Но на этот раз у них ничего не вышло. За все свои труды женщины вознаграждались лишь разъяренными взглядами невесты.
И тут она почувствовала, что кто-то за ней следит. Странное, почти неприятное ощущение… правда, быстро позабытое, поскольку вышивальщицы безбожно расшумелись, и внимание девушки привлекли взрывы хохота. Чуть позже все повторилось, хотя Милисент пыталась убедить себя, что это произошло случайно и не имеет никакого значения. Она не могла смириться с тем, что ее неусыпно охраняют, сама мысль об этом была невыносима. Но так или иначе, едва леди Энн покинула зал, Милисент тоже встала и ускользнула от бесцеремонного наблюдателя. И ей это довольно легко удалось, поскольку Джоан здесь не было: сестра поднялась к себе, чтобы отыскать необычайно яркие синие нитки, привезенные отцом в числе других сокровищ из Святой Земли. Джоан собиралась вышить ими глаза рыцаря. Добрая душа: ведь шпалера не будет украшать Данбер.
Тем не менее ее побег не прошел незамеченным. На полпути к лестнице, ведущей во двор, дорогу преградил сводный брат Вулфрика. Этим утром, когда девушка собиралась проведать Стомпера, ей было настоятельно приказано не покидать замка без охраны, поэтому она преисполнилась решимости отныне стать для окружающих Джоан. И вместо того чтобы безразлично кивнуть при встрече, Милисент приветствовала Реймунда смиренной улыбкой. В конце концов она едва ли не с детства училась подражать безупречным манерам сестры.
Оставалось надеяться, что он примет ее за Джоан и не станет удерживать. Она и представить не могла, что сейчас будет.
— Леди Джоан, могу я поговорить с вами? Вы ведь леди Джоан, я не ошибся?
У Милисент просто язык чесался выложить ему правду в надежде, что он от нее отвяжется. Но любопытство оказалось сильнее. Вместо того чтобы соврать, она вежливо осведомилась:
— Чем могу помочь?
Это позволило избежать ответа. Пусть думает что хочет, совесть ее чиста. Мало ли что придет ему в голову? Если считает ее Джоан, так ему и надо!