Узы тьмы
Шрифт:
— Я могу чем-то помочь?
— Да. Возьми меня, — прошептала Ианта, наклонилась и коснулась губами его подбородка.
Щетина царапнула губы. Люсьен вопрошающе прижал большие пальцы к ямочке на ее подбородке, а после ослабил хватку. «Не отпускай меня. Заставь забыть». Закрыв глаза, Ианта лизнула его горло, ее руки сами собой скользнули под его халат, ощутили гладкую как шелк кожу.
А потом пальцы нащупали что-то плотное… неровные шрамы, что покрывали его грудь.
Удивленная, Ианта опустила взгляд. Лицо Люсьена застыло. Свободной рукой запахнув халат, он перехватил ее запястья ладонями, управляя ею так же легко,
— Как пожелаешь, — прошептал Люсьен и прижал Ианту к матрацу. Он удерживал ее руки вытянутыми над головой, чтобы она снова до него не дотронулась.
— Что случилось с твоей грудью? — Он ни разу не раздевался перед ней, даже когда они… занимались любовью.
Темные ресницы скрыли его глаза.
— Ничего.
У нее екнуло сердце. Вот значит как. Один безумный шаг ей навстречу, потом два шага назад. Ианта отвернула лицо. Она вдруг разозлилась на него, хоть и не имела на это права. Разве у нее не было секретов?
Она забылась. До чего же легко увлечься собственной игрой. Слишком легко поверить ему. Отказ Люсьена лишь напомнил ей об истинной подоплеке их союза.
Люсьен жаждал мести. Ианта хотела вернуть дочь. Как только Луиза окажется в безопасности, Люсьен освободится от Ианты. Сегодня они, как ни странно, и дали друг другу передышку, однако затишье предвещало бурю. Ианта не могла позволить себе ни единой ошибки, только не сейчас.
Да будет так.
Ианта подняла взгляд на Люсьена. В его горящих янтарных глазах застыл вопрос, на которой она вряд ли смогла бы ответить. Простых ответов не было.
— Возьми меня, — вновь прошептала она, вместо того чтобы расспросить его о шрамах.
Несколько долгих мгновений Люсьен колебался, словно боролся с теми же сомнениями, потом склонил голову к ее груди. Его нежный стремительный натиск потряс Ианту, а давление мужского тела между бедер лишь напомнило ей о том, что случилось в библиотеке.
Не осталось места ни сомнениям, ни душераздирающим истинам. Между ними вспыхнула страсть. Руками и ртом Люсьен зажег тело Ианты, а потом неторопливо и нежно скользил по нему языком, не давая пламени угаснуть. С ее губ сорвался тихий вздох, с его — низкий стон желания. В эту минуту она могла убедить себя, что этот мужчина любил ее не только телом, но и сердцем, и душой.
Когда он вошел в нее, их тела слились в сладостном ритме. Люсьен двигался медленно, словно боялся упустить момент, но ей хотелось большего. Она жаждала бездумного страстного забвения. Обвившись вокруг Люсьена, Ианта вонзила ногти в его плечи и довела его до вершины блаженства. В этот раз она не смогла последовать за ним, как ни старалась.
После они долго лежали, не шевелясь. Она свернулась в колыбели его тела и рук. Время от времени он гладил ее по голове, задумчиво наматывал на палец прядь волос. Ианта не привыкла к подобной близости. «Просто притворись», — сказала она себе, когда веки отяжелели, и ее наконец-то начало клонить ко сну.
— Кто такая Луиза? — прошептал в темноте Люсьен.
Ее тело одеревенело. Вероятно, она произнесла имя во сне. Не найдя, что ответить, Ианта закрыла глаза и, невзирая на сковавшее ее напряжение, притворилась спящей.
Глава 16
«Впервые рабский ошейник использовали
в 1789 году коллеги-оккультисты Джон Дэвис и Женевьева Хьюстон,
трудившиеся
чтобы объединить силы и таким образом
сотворить магию, которую они не могли создать поодиночке.
Однако когда миссис Хьюстон надела
ошейник на мистера Дэвиса, она обнаружила, что вдобавок
может подчинять Джона своей воле
посредством кольца, управляющего ошейником».
Дрейк сбросил перепачканное пальто и накинул другое. Изнуренный, он полночи рыскал по Лондону в поисках чародея, использовавшего экспрессию.
Его любовница Элинор Росс помахала письмами перед его носом.
— Думаю, тебе стоит это прочесть.
— Не сейчас, — кратко ответил Дрейк и поцеловал ее в висок. — Необходимо отыскать нашего юного чародея, прежде чем он разрушит Лондон.
— Это важно. — Элинор протянула один из конвертов. — Юноше заплатили кругленькую сумму, чтобы он лично его доставил. Дрейк, мой психометр зашкаливает. Я чувствую, дело срочное, как будто грядет что-то нехорошее. Я едва ли не чешусь. Остальные подождут, но это письмо — вряд ли.
Взяв конверт, Дрейк всмотрелся в лицо Элинор. Она не была склонна к театральности, обладала скромным даром предвидения, но еще ни разу не ошибалась.
Он сорвал печать. Почерк был почти детским, но очень аккуратным, словно писали не спеша.
Утром мне представили юного чародея, носящего рабский ошейник. Его зовут Себастьян Монткалм, однако днем я проверил свой экземпляр списка членов Ордена, и его имени там нет. Кольцо от ошейника находится у его матери, и он признался, что она заставляет его совершать скверные поступки. Он хороший парень, желающий освободиться от рабства. Мне больше не к кому обратиться, но я верю и надеюсь, что вы сможете ему помочь.
Пожалуйста, помогите ему.
Вверяюсь Вам,
Обеспокоенный друг.
Дрейк потер кусок пергамента. Рабский ошейник — это не к добру. Незарегистрированный чародей усугублял опасность. Дрейку полагалось знать всех чародеев, живших в Британии. Существовала лишь одна причина, почему Себастьяна от него скрывали, и это не сулило ничего хорошего.
Заговоры, куда ни погляди. Черт.
— Ну? — Взгляд Элинор смягчился, в нем читалось беспокойство. — Это важно?
— Да.
Дрейк отдал ей письмо, но оставил конверт.
— Можешь сказать, откуда оно пришло? Выудить из него хоть что-нибудь?
Элинор села в центре их кровати и скрестила ноги. Ее дыхание замедлилось, выровнялось. Несколько долгих минут Дрейк мерил шагами спальню, понимая, что стрелки часов на каминной полке неумолимо бегут вперед.
— Пишет девушка, — произнесла Элинор нараспев. Смеженные веки подрагивали, словно она что-то видела. — Я чувствую… Я ничего не вижу. Я пытаюсь писать с закрытыми глазами? Не знаю. Пальцами ощупываю буквы. Не хочу, чтобы меня поймали. Я беспокоюсь о… о ком-то другом? Я ничего не вижу, но не перестаю думать об отце. Она беспокоится об отце?