В бегах. Цена свободы

Стовбчатый Павел Андреевич

— Здорово, люди, — поздоровался он с ментом, затем обвел взглядом нас. — Купе забито до отказа, ясно. — Его глаза остановились на Нинке.

— Куда едем, если не секрет? — спросил наглый тип.

Я и Граф сидели с опущенными головами, с понтом дремали, а Нина и подполковник молчали, не зная, что сказать.

— На Ослянку, — пришлось мне ответить за них.

— На Ослянку?! — воскликнул он удивленно. — Далековато, однако. Ночь… Если проткнете колесо, придется ночевать в лесу. Хм… А где шофер?

— Сейчас придет, в кафе.

Тип противно и пьяно чмокнул губами и помолчал.

— Где-то я с тобой встречался, слушай, — сказал он, глядя прямо на меня. —

Голос знакомый, в натуре. Ну-ка, ну-ка… — Он просунулся еще глубже, почти на полкорпуса и стал всматриваться в мое лицо. — Мать честная! — Его изумлению не было предела, он прямо обалдел. И тут и я узнал его. Невероятно, но факт — это был Рог, Петя Рог — наш бывший завхоз отряда. Мой бывший завхоз. Конченая сука и тварь, умная бестия, пахавшая на ментов. Именно при нем, Роге, мы с Графом валили из зоны в прошлый раз. Он все знал. У него было десять лет сроку, но, скорее всего, он их не досидел, выслужился. Либо вышел на поселение и остался жить здесь, уже вольным, а может, его помиловали. Да, Рог был большим пронырой и умел вовремя «спрыгивать со сковороды», поэтому его и не зарезали. Одно время — тогда ему было лет двадцать семь — он работал завхозом школы, и ходили слухи, что он пялил саму директрису, Светлану Юрьевну по кличке Шанель. Ей было тридцать семь, она имела семью — мужа и двоих детей, но муж был «голубым», пассивом в чистом виде.

Он работал на нашей бирже старшим инженером по технике безопасности, дятел лет сорока трех. Лысый, худощавый, келейный бабский голосок, глаза минетчика — вот его портрет. Имея двоих детей и жену, этот козел высматривал себе симпатичных зэков, в его понимании, и трахался с ними до одури. Носил «самцам» чай и курево, жратву и водку. Причем минет он уважал больше, чем сношение. В случае запала ему грозило увольнение, а найти работу в лесных, по сути, лагерных поселках не так-то просто — все имеют отношение к зоне, все под началом начальника отделения. Жена его поэтому вполне могла «подворачивать» молодому и крепкому Рогу, могла и вытолкнуть его на волю раньше времени. Гад был очень ушлым и непростым, далеко бы пошел, если бы не свернул с блатной жизни. А он свернул, стал завхозом.

Пока Рог изумлялся и приходил в себя, я лихорадочно искал выход из положения. Граф его почти не знал, он жил в другом отряде и потому вряд ли узнал, вряд ли понял, что вообще произошло. А произошло ужасное — меня узнал тот, кто через десять минут поставит в курс и Пермь, а не то что Губин. Да, этот не упустит свои 5000 зеленых. Сейчас он думает, соображает, наверное, проклинает себя за то, что поспешил, выдал себя тем, что узнал. А так бы! Прикинулся бы овцой, дал нам спокойно отъехать и пошел звонить. И я бы его не узнал, нет. Я ведь даже не смотрел на него вначале. Конечно, его в некоторой степени «собьет с мётки» и смутит присутствие подполковника в форме, но этот змей быстро сориентируется.

Я не знал, что мне делать и что говорить, прошли считаные секунды после его возгласа.

— Здорово, Михей! — тем временем поздоровался со мной Рог и даже хотел протянуть мне свою руку, но вовремя спохватился. С такими, как он, в зоне здоровались только подобные ему, змеи и козлы по жизни.

Три его дружка стояли рядом и торопили приятеля:

— Полная тачка, Петя. Не подкинут, пошли.

Очевидно, Рог подошел к машине, надеясь, что их подбросят. Спьяну не рассмотрел, что в машине сидят четверо.

— Погоди, Куш, — так назвал он одного из приятелей, — знакомого встретил, хо-ро-шего знакомого!.. — Рог моментально перевел взгляд на подполковника. — Так на Ослянку, да? — спросил он еще раз, и я понял для чего. Я с ним так

и не поздоровался, молчал. Приятели Рога не стали ждать: знакомый, то бишь я, их не очень интересовал. Они медленно пошли, продолжая о чем-то спорить. Рог как завороженный прирос к машине и не двигался, ждал, что ответит ему мент. Подполковник наверняка сориентировался и кое-что уловил. Не все, но главное. По его напряженному молчанию было нетрудно догадаться, что все обстоит именно так. Он явно давал понять незнакомому человеку, что его присутствие в машине — вынужденное. Он словно онемел, специально онемел, гад.

— Это завхоз Рог, — сказал я тогда Графу, зная, что Рог услышит мои слова. — Он был в зоне, когда мы отваливали, в курсе дел.

Услышав свою кличку, Рог оставил мента в покое.

— Рог, точно, — произнес он и тут же добавил: — А ты, наверное, Граф? Ее вот не знаю, — кивнул он на Нинку.

Граф встрепенулся, услышав свою кличку.

— Чего ты хочешь? — спросил я его в лоб. — Точнее, сколько? Говори, и мы расходимся красиво. — Я и не собирался ему платить, это было глупо и наивно, он так и так стукнет в «контору», даже если ему сунуть сто тысяч баксов. Спросил лишь бы что-то спросить, заинтриговать, не дать ему опомниться. А еще я настраивал Графа. Рог глянул в лобовое стекло, отметил, на какое расстояние отошли его дружки, затем окликнул их, попросил подождать. Да, он опасался за свою шкуру и хорошо понимал, в какой сложной ситуации оказался сам и в какую вогнал нас. Фраером назвать его было трудно. Пусть он и змей по жизни, но повадки и все прочее знал, голова у него работала. Своим прямым вопросом я прекратил всякую игру и весь дешевый понт с его стороны, разговор сразу как бы перешел в фазу делового. Конкретно и ясно, вопрос — ответ.

— Так сколько? — спросил я во второй раз.

— Ты говоришь таким тоном, будто у тебя в кармане лежит миллион, — оскалил зубы подонок. — Но молодец! Каким был, таким и остался, — похвалил он меня. — Узнаю бродягу Михея, свободы не иметь! Дерзяк, нечего сказать.

— Ладно, давай без лирики, Рог. «Метла» у тебя подвешена, знаю. Нам некогда. — Я все время посматривал в боковое стекло, надеясь, что вот-вот появится наш водила. Я тянул время. Рог в свою очередь понимал, что мы боимся лишнего хипиша и будем вести себя спокойно, как ягнята.

— Для тебя хватит, не волнуйся.

— А я и не волнуюсь, к чему? Законопослушным гражданам, — он тыкнул себя в грудь, — волноваться не о чем. Живу тихо в отличие от некоторых… Ну да ладно, без лирики так без лирики, Михей. Из уважения к «Дальстрою» и, так сказать с учетом личности и памяти — десять штук. Есть? — Он затаил дыхание. — Не рублями естественно, баксами.

— И ты нас никогда не видел и не вспомнишь, что видел?

— Железно. Слово патриота! Пусть мне х…й на пятаки порубают! — поклялся гад. — Мое слово для тебя — ничто, я понимаю, но деньги есть деньги, сам знаешь. Если я вас сдам, улетят и десять штук. Придется отдать, менты вытряхнут. А так… Ну ты понял, короче. Так есть или нет? — переспросил он. — Маловероятно, чтоб вы были пустые.

— Есть. Я уже сказал, — нервно ответил я.

— Тогда еще одна деталь, вопросик… Свидетели в таких делах ни к чему. Как? — Он намекал на мента и Нину, дескать, они все видят и слышат.

— Моя забота. Считай, что их нет, Рог.

— Ну это как посмотреть еще… Они вот они, вот. Я не сегодняшний, Михей. Минимум двушка сроку, и жевать нечего. — Гад стал серьзным и деловым, диктуя свои условия. Честно говоря, я было подумал, что он в натуре готов «забыть» нас за 10 штук. Играл изумительно, с толком, как настоящий артист.